Прикус смерти

Выбор пал на гостиную комнату. Женщина аккуратно поправила юбку и села в любимое кресло Германа.

– Чай, кофе, – просипел отошедшим наконец горлом Мир, останавливаясь в дверном проёме – бокальчик первой отрицательной?

Вместе с голосом вернулась дурная привычка язвить и говорить не подумав. На то, что гостья вампирша, Мир готов был поставить последние штаны.

– Я не питаюсь от неизвестных мне доноров, – лицо женщины приобрело такое брезгливое и чопорное выражение, словно Мир предложил распить на брудершафт с бомжами пачку просроченного кефира.

– Могу вас познакомить, – Мир опять брякнул раньше, чем успел подумать. Нужно было срочно что-то говорить. Пусть глупое и не в тему, но вампирша не должна понять, что над ней откровенно издеваются. – Простите, миледи, не знаю, как к вам обращаться, но вы уверены, что хотите поговорить именно со мной? Не думаю, что я являюсь серьёзным источником хоть какой-то информации.

– Моё имя тебе незачем, обращëнный моего обращëнного. Зови меня Госпожой.

Мирон закашлялся, с трудом маскируя рвущийся наружу смех. От Госпожи, со всеми её строгими костюмами, давящими взглядами и дурацкими кличками явно попахивало БДСМом. Закрадывалась мысль, что прозвище ей дал кто-то, прекрасно знающий, что вампирша напрочь лишена способности распознавать иронию и сарказм.

Бабушка, значит, перевëл для себя Мирон. Женщина, которая обратила Германа.

– Я пришла узнать, куда запропастился Герман. Он долгое время не отвечает на звонки.

– Я думал, вампиры чуют, когда умирает их детище, – брякнул Мирон. И пообещал себе, что если переживёт сегодняшний день, то отрежет себе язык. Отрежет и сожжет чтобы не было возможности прирастить обратно. – Герман попал в аварию, машина загорелась и вот…

Атмосфера в квартире стала ещё более давящей, хотя минуту назад казалось, что больше просто некуда. Миру подумалось, что если бы потолок упал на его плечи ему и то дышалось бы легче.

Госпожа поднялась на ноги резким и чётким движением. Совершенно нечеловеческим. Черты лица заострились. Мирон готов был поклясться, что у неё вылезли клыки. Вампирша собиралась сражаться и настроена была более чем серьёзно.

– Ты хочешь сказать, что мой потомок, проживший на этом свете более сотни лет, так глупо погиб? Причём сделал это почти сразу после того, как обратил совершенно неуправляемого и бестолкового юнца, не уважающего наши правила и обычаи и не желающего подчиняться? И ты будешь утверждать, что это произошло случайно?

Она делала шаг за шагом, припечатывая каждое слово каблуком к ковру. Мирон отступал, пока не упëрся спиной в стену. Какая-то часть его сознания, та, которая отвечает за дебилизм и отказывается думать о серьёзных проблемах вдруг отметила, что даже леди-вампиресса выше него.

Пусть и на каблуках, пусть и не на много, но всё-таки…

– Подумайте сами, зачем мне его убивать, – Мир попробовал воззвать к голосу разума. – Юридически я школьник, даже не во всех странах полностью совершеннолетний. Без образования и работы. Я жил на деньги Германа, а теперь остался на мели и с трудом представляю, чем буду дальше заниматься. Зачем убивать того, без кого я не выживу?

На самом деле, была ещё одна причина, даже более веская – отсутствие знаний о собственной природе, об иерархии их общества, но в этот раз Мирон успел словить себя за язык. Признаться в том, что игнорировал все попытки его научить, значит признаться, что он неконтролируемая тварь, опасная для себя, для людей и для всего вампирского сообщества.

– Я думаю, – взгляд Госпожи приковал к месту и лишил способности сопротивляться, – что ты убил его, потому что он узнал о твоих проделках. О всех этих несчастных мёртвых девушках.

Мирон хотел возразить. Хотел объясниться. Хотел сопротивляться. Но не мог. Аура чужой мощи буквально распяла его на стене. Он стоял, не в силах пошевелиться и смотрел как из пальцев вампирши выползают длинные когти.

– В нападениях он не виноват.

Оба вампира так увлеклись своими разборками, что не слышали ни шагов, ни хлопка входной двери.

Госпожа дёрнулась и рваным нечеловеческим движением повернулась к Ивану. В глазах её не было ничего разумного. Из них смотрела древняя, загнанная в угол тварь.

Ивану удалось испугать древнюю вампиршу. Он мог собой гордиться, но, скорее всего, недолго.

Включившиеся вампирские приколюхи сообщили, что Лисицына сейчас буду убивать.

Мирон не мог этого допустить, потому что в кабинете Лисицына хранились доказательства его невиновности и без этих доказательств за Мира возьмутся сразу, как дожуют самого Ивана.

Госпожа практически с места бросилась вперёд. Наверное, для Ивана её скорость была сверхзвуковой, но Мирон видел каждое движение. Он рванул наперерез. Тело было тяжёлым, неподатливым, откликалось неуклюже и затруднённо. Но вампирша двигалась так же медленно.

Прорезавшиеся клыки прошили губу. Мирон даже не понял, когда успел их выпустить, но боль слегка отрезвила и двигаться стало легче.

Рука грубо отшвырнула Ивана в сторону, и тут же сзади навалилось гибкое, тяжелое тело, сбивая с ног и обрушиваясь сверху.