Прилив победы

— Я думаю, что ты слишком много беспокоишься. Если его любимая жена умрет — по какой угодно причине, лишь бы к этому не прикладывали руку малва, — у Раны Шанги будет еще больше оснований заключить династический брак. — Каким-то неуловимым образом следующие слова были произнесены с легким ударением. — Несмотря на все его могущество и воинское мастерство, он, как ты знаешь, не очень хорошо разбирается в интригах.

«Перевод: у меня могут возникнуть сомнения относительно „неудачных обстоятельств“. Но у Шанги они не возникнут».

Нанда Лал вспомнил все, что знал о царе раджпутов, решил, что йетаец правильно его оценил. Но все еще оставался Дамодара…

Торамана заговорил вновь, словно умел читать мысли:

— Что касается господина Дамодары, то его благодарность императору за то, что он щедро предоставил о семье дворец в столице — в безопасности от римских наемных убийц и почти у императорского порога тоже прочно привязывает нашего полководца к малва. Хотя, по моему мнению, в его преданности не был оснований сомневаться.

Нанда Лал тут же отбросил последнее предложение. Это была чистая дипломатия. Главным было первое.

«Перевод: пока семья Дамодары остается в заложниках у императора, Дамодара остается покорным».

И снова Нанда Лал пересмотрел свою точку зрения, и снова решил, что йетаец прав. Несмотря на всю свою гениальность, Дамодара ни разу не продемонстрировал излишней амбициозности. Немного — конечно, да — но так, чтобы подвергать смертельной опасности жену и детей? И родителей?

«Нет, я сам видел, как он играл с детьми, когда его семья в прошлые годы посещала столицу. Он обожает своих детей и, по отчетам шпионов, любит жену и является преданным сыном».

— Хорошо, — сказал начальник шпионской сети. Слово прозвучало резко, почти хрипло. Но не так сурово, как следующие: — Но остаешься ты.

Впервые после того, как Торамана пригласил Нанду Лала и жреца к себе в шатер, его лицо перестало быть каменной маской. Казалось, йетайцу весело.

— Я? — пролаял он. — А ты знаешь о моем клановом статусе среди йетайцев?

Нанда Лал кивнул, затем вытянул вперед толстую руку и покрутил ею в воздухе.

— Средний. Не высокий, не низкий.

— Думаю, ближе к низкому, чем к высокому, — возразил Торамана. Он немного склонил голову набок и вопросительно посмотрел на Нанду Лала. — Вопрос. Какой у меня шанс получить брачное предложение от знатной дамы-малва?

Нанда Лал колебался. В тишине Торамана продолжил:

— Предположим — на мгновение, — что я вернулся с войны против Рима овеянный славой. Победителем сотен сражений.

— Возможно, — проворчал Нанда Лал. — Но маловероятно.

Вопросительный взгляд Тораманы стал откровенно испытуюшим. Нанда Лал вздохнул и — опять — его мнение об уме йетайца повысилось еще на чуть-чуть.

— На самом деле, реальных шансов нет.

Йетайец кивнул.

— Чистота крови всегда лежала в основе правления малва, — он легко кивнул жрецу. — И в основе религии Махаведы.

Торамана ничуть не выглядел огорченным. Напротив, йетаец почти что смеялся:

— Ну пусть будет так. Я — амбициозный человек, но не дурак. В мире есть ограничения. Так обстоят дела сейчас, так было всегда и так будет всегда. Я просто хочу добраться до собственного потолка, и никак не меньше.

С его сурового, типично йетайского лица исчезла всяческая веселость.

— Теперь, возможно, вы меня понимаете.

И снова в шатре воцарилось молчание. На этот раз на довольно долгое время. В целом минут на пять. Пять минут, на протяжении которых йетайский полководец и начальник шпионской сети всей империи малва смотрели Друг на друга, а жрец Махаведы, прекрасно понимая, что все эти тонкости давно не его дело, пытался сделаться настолько невидимым, насколько мог.

— Хорошо, — заявил в итоге Нанда Лал. — Даже не «Достаточно хорошо», а просто хорошо. Я считаю, мы понимаем друг друга.

Кивок йетайского полководца больше напоминал поклон во время принесения клятвы в верности.

— Да, господин, понимаем. Позвольте мне продвинуться в этом мире так далеко, как я могу, и вам не нужно беспокоиться о последствиях. — Нанда Лал все еще сомневался.

— Может настать день — а Рана Шанга будет твоим родственником, — когда, не исключено…

— Если такой день наступит, господин, что меня сильно удивит, — не сомневайтесь: я сделаю то, что нужно сделать. Да, кровные узы крепки. Но амбиции сильнее. Они подобны горному леднику.

— Да ты еще и поэт! — воскликнул Нанда Лал.

Весело улыбаясь, он встал из-за стола. Несмотря на крупное тело и уже немолодой возраст, Нанда Лал был полон жизненных сил. Он уже стоял на ногах, когда жрец только начал подниматься.

— Я предвкушаю долгое и полезное для нас обоих сотрудничество, командир. И я обязательно лично приеду на твое бракосочетание, когда бы оно ни проходило, И пусть будет, что будет.

Торамана, тоже вставший на ноги, поклонился в пояс.

— Это честь для меня. — Когда он разогнулся, Нанде Лалу показалось, что на губах йетайца появилась слегка хитроватая улыбка. — Но предупреждаю заранее — я не забуду ваше обещание. Пусть будет, что будет.