Приливы войны

Через пять минут всё было чисто. Поверишь ли, толпа уважила мою просьбу. Кухню они не тронули, и доспехи мои были на месте. Они оставили мне даже постель.

На следующий день — а может быть, в тот же вечер — ко мне подошёл друг моего отца. Он жил по соседству с нашим загородным поместьем. Выглядел он плохо. Мы поговорили о более счастливых временах, о детских играх, которыми я, бывало, забавлялся с его сыновьями и дочерьми. Не могу ли я в память о тех светлых днях оказать ему одну услугу?

   — Это касается моей жены, — добавил он и более не проронил ни слова.

Прошло несколько минут, прежде чем я понял, чего он хочет. Я был поражён и убежал.

Через два дня этот человек пришёл опять.

   — Моя жена помогла тебе родиться, Поммо. Во имя богов, прошу тебя теперь, помоги ей уйти.

Есть границы, друг мой, которые человек переходит, не понимая, что он делает. Но это был не тот случай. С тяжёлым сердцем я согласился и оказал ему услугу.

Спустя некоторое время о том же попросили ещё двое. Я выполнил и их просьбу. А почему бы и нет? Только хорошие люди умирают молодыми.

Между тем я продолжал свои попытки попасть на службу во флот. Но, должно быть, выглядел я так плохо, что офицеры принимали меня за больного. Для меня не находилось должности.

И всё это время меня преследовали знакомые и незнакомые люди, умоляя оказать последнюю услугу их близким. Я вошёл во вкус. Я говорил себе, что теперь я заменяю врача. Подобно моему отцу, я избавляю отчаявшихся людей от страданий. На самом деле моё лекарство куда лучше, чем припарки и микстуры, — оно действует. Ни один клиент ещё не жаловался. Я даже начал совершенствоваться в своём ремесле.

Однажды вечером ко мне постучался совсем другой посетитель. Это был Эвриптолем, он был верхом и вёл в поводу свободную лошадь. Когда я вышел, то в тени заметил Алкивиада, тоже на коне.

   — Не беспокойся, — сказал я ему прежде, чем он заговорил, — я никому не рассказывал о твоих обрядах.

   — Думаешь, я пришёл поэтому?

   — Я вообще понятия не имею, почему ты делаешь то или другое.

В этот момент я ненавидел его.

   — А ты, мой друг, — вопросил он, хорошо понимая меня, — сам-то ты безгрешен?

   — Кажется, сейчас трудно определить, что такое грех.

   — Действительно! Мы едем в гавань. Поехали с нами.

И мы отправились шагом по тихим улицам.

   — Перикл скоро умрёт, — сообщил Алкивиад безразличным тоном человека, потерявшего всех близких. Значит, беда не миновала и Олимпийца! — Перикл — подобно Тесею, Солону и Фемистоклу — один из тех, кто создавал наше государство. Никто не превзойдёт его.

Алкивиад замолчал. Его кузен тоже не проронил ни слова до самого порта Мунихия. Здесь всё бурлило. Лавочники, экспедиторы, портовые грузчики — все развивали шумную деятельность, торопясь успеть до прилива, который, как нам сказали, должен начаться за час до рассвета. Флот, возглавляемый Формионом, готовился отплыть, направляясь в Навпакт. Транспортные корабли стояли у погрузочных причалов. Рыболовные и военные суда, подобные шершням, числом шестьдесят, ожидали отплытия — борт к борту, в освещённых факелами эллингах, загороженных навесами, под которыми сновали корабельные плотники, такелажники, изготовители парусов и кордовых канатов. Младшие офицеры отдавали приказы, стараясь перекричать громкие голоса сошедших на берег матросов, грохот лебёдок и кранов. В лабиринтах стальных тросов, швартовых канатов, носовых и кормовых креплений, шкотов, вантов, грузоподъёмников, выбленочных тросов сновали отряды администраторов, портовых служащих, снабженцев, представителей городской власти, составляющих katalogos, членов Совета, жрецов, купцов, регистраторов, кураторов neorion — корабельных работ.

Через многочисленные шпангоуты пробирались nautai — гребцы, упаковывающие свои брезентовые мешки и вёсла. В этом хаосе звуков каждый спешил отметиться — о приходе на работу, об уходе с работы — до того, как прозвучит сигнал apostolei, администратора афинского флота.

Оружие было составлено вдоль причалов под флажками воинских соединений. В свете факелов были видны пехотинцы. Их бронзовое оружие сияло, смазанное для защиты от морской соли, а щиты были покрыты тканью из сальной овечьей шерсти.

Внизу у пирса Алкивиад остановился поговорить с Формионом и несколькими капитанами, а Эвриптолем и я поднялись по ступеням, испещрённым всякими непристойными рисунками, морскими выражениями и всем известным изображением «след ноги и кошка», указывающим направление к ближайшему публичному дому, открытой таверне под названием «Ouros» — «Попутный ветер», глядящей выходом на погрузочные причалы. Эвро спросил, видел ли я когда-нибудь магнит — как он притягивает железо. Он имел в виду своего двоюродного брата.