Приложения

Москва Онегина встречает
Своей спесивой суетой,
Своими девами прельщает,
Стерляжей потчует ухой;
В палате Английского клоба
(Народных заседаний проба),
Безмолвно в думу погружен,
О кашах пренья слышит он.
Замечен он. Об нём толкует
Разноречивая молва,
Им занимается Москва,
Его шпионом именует,
Слагает в честь его стихи
И производит в женихи.

*

Тоска, тоска! — Он в Нижний хочет,
В отчизну Минина — пред ним
Макарьев суетно хлопочет

Далее следует первый отрывок, напечатанный Пушкиным.

После этого отрывка следует:

Тоска! Евгений ждёт погоды.
Уж Волга, рек, озёр краса,
Его зовёт на пышны воды,
Под полотняны паруса.
Взманить охотника не трудно:
Наняв купеческое судно,
Поплыл он быстро вниз реки.
Надулась Волга. Бурлаки,
Опёршись на багры стальные,
Унывным голосом поют
Про тот разбойничий приют,
Про те разъезды удалые,
Как Стенька Разин в старину
Кровавил волжскую волну.

*

Поют про тех гостей незваных,
Что жгли, да резали. Но вот,
Среди степей своих песчаных,
На берегу солёных вод,
Торговый Астрахань открылся.
Онегин только углубился
В воспоминанья прошлых дней,
Как жар полуденных лучей
И комаров нахальных тучи,
Пища, жужжа со всех сторон,
Его встречают,— и, взбешён,
Каспийских вод брега сыпучи
Он оставляет тот же час.
Тоска! — он едет на Кавказ.

Строфа «Он видит Терек своенравный» имеет следующие черновые варианты:

Авось их дикою красою
Случайно тронут будет он.
И вот, конвоем окружён,
Вослед за пушкою степною
. . . . . ступил Онегин вдруг
В предверьи гор, в их мрачный круг.

*

Обвалы сыплются и блещут,
Вдоль скал прямых потоки хлещут,
Меж гор, меж двух высоких стен
Идёт ущелие; стеснён
Опасный путь; всё уже, уже.
Вверху чуть видны небеса;
Природы мрачная краса
Везде являет дикость ту же.
Хвала тебе, седой Кавказ.
Онегин тронут в первый раз.

К этому же месту относится черновая строфа:

Во время оное, былое
[В те дни ты знал меня], Кавказ.
В своё святилище глухое
Ты принимал меня не раз.
В тебя влюблён я был безумно.
Меня приветствовал ты шумно
[Могучим гласом бурь своих],
Я [слышал] рёв ручьёв твоих
И снеговых обвалов [грохот]
[И крик орлов] и песни дев
И Терека свирепый рев
И эха дальнозвучный хохот;
[И зрел] смиренный твой певец
[Казбека] царственный венец.

В строфе «Питая горьки размышленья» последние два стиха в рукописи читаются иначе, а за ними следует полная строфа, из которой Пушкин печатал только последние стихи.

И я как эти господа
Надежду мог бы знать тогда!..

*

Блажен кто стар! блажен, кто болен!
Над кем лежит судьбы рука!
Но я здоров, я молод, волен,
Чего мне ждать? — тоска! тоска!..
Простите, снежных гор вершины,
И вы, Кубанские равнины!
Он едет к берегам иным,
Он прибыл из Тамани в Крым.

В рукописи сохранились строфы, следующие за отрывками, напечатанными Пушкиным: