Прима

— Кто-то с целительского видел тебя несколько раз с одним и тем же парнем, — смутившись, произнесла Скотт. — Ты общалась с ним вполне мило, вот и предположили… А слухи у нас распространяются со скоростью лесного пожара. Сама понимаешь, далеко от города, особых новостей и развлечений нет.

Мадонна, спаси мою душу… Пока я окончательно не вышла из себя и не начала убивать.

— Не перестаю удивляться здешним обыкновениям, — вроде бы и спокойно протянула я, но визит тут же окончили к огромному удовольствию и облегчению обеих сторон.

Оставшись в одиночестве, я снова вернулась к прежним размышлениям. Оно… Чем оно может оказаться, если о нем говорят как о разумном существе? Да уж, тут не позвонишь дяде Антонио. Тут может помочь только дядя Бернардо. Бернардо Литта, родной брат мой матери.

Сфорца не были темным родом. Более того, несколько веков назад Сфорца относились к тем, кто огнем и мечом пытались сделать из темных магов благопристойных светлых. Обычная практика в то время, хотя меня никак не оставляла уверенность, что если бы сейчас о темных вновь узнали все, «охота на ведьм» началась бы снова и с удвоенной силой.

А вот семья моей матери была именно что темной. Древнее темное семейство, которое выжило, сохранило большую часть знаний, не потеряло родовых богатств… И обо всем этом прекрасно знал отец и его родственники, но все-таки Франческа Литта стала сеньорой Сфорца. До сих пор не знаю, как так вышло.

В дверь не постучали, а почему-то поскреблись. Словно я забыла впустить в дом собаку и теперь та просилась внутрь.

— Войдите! — недовольно дала я разрешение.

Дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась рука. С букетом. Букет выглядел крайне неряшливо, так что я сразу заподозрила, что кто-то ограбил местную оранжерею и кое-как перевязал трофейный веник.

И, кажется, я даже представляла, то мог пойти на такой «подвиг».

— Фрэнк, мерзавец, входи! — рыкнула я, предвкушая грядущую расправу.

Окажись я на месте первокурсника, уже бы улепетывала сломя голову. Но у водника инстинкт самосохранения, кажется, напрочь отсутствовал. Фрэнк вошел внутрь с широкой счастливой улыбкой. Господи… Вот как бить ребенка, который еще и ужасно напоминает щенка лабрадора, неуклюжего, но чертовски милого?

— Как ты себя чувствуешь? — спросил парень, подходя ко мне очень медленно и аккуратно, как будто все-таки подозревал, что я могу на него броситься.

И пусть улыбался он до ушей, но все-таки взгляда с меня не сводил.

— Неплохо, — протянула я и поднялась на ноги.

Фрэнк сделал пару шагов назад.

— Я бы чувствовала себя еще лучше, если бы в университете не болтали, будто у меня роман с первокурсником!

На несколько секунд во взгляде мальчишки застыло недоумение, а потом он заулыбался еще довольней, чем прежде. Желание убить паразита стало просто нестерпимым. И пусть он оставался всего лишь сопливым первокурсником, который не в состоянии дать отпор, и по сути это будет избиение младенцев… Но за такое надо убивать!

— Эм… — неуверенно промычал Фрэнк. — Это ведь не самое страшное, верно? Или слух о твоем романе страшней того, что кучу народу, и тебя в том числе, едва не взорвали?

Я сделала резкий рывок вперед и впечатала наглого сопляка в дверь. Тот впечатался затылком и вроде бы я услышала, как клацнули его зубы.

— Мы остались живы. А вот идиотские сплетни обо мне никуда не делись. Я не хочу, чтобы кто-то пачкал мое имя подобными предположениями. Поэтому держись от меня подальше.

Фрэнк смотрел на меня с практически детской обидой.

— Но…

Я тяжело вздохнула. Мадонна, ну почему же он настолько… непонятливый?! А еще, как и положено идиоту, совершенно не боится. Зря, кстати. Я могу и изувечить.

— Я не знаю, на что именно ты рассчитываешь, но такие, как я, не обращают внимания на таких, как ты. Это тебе ясно?

Фрэнк наклонил голову на бок и пристально посмотрел мне в глаза.

— И почему же ты решила, что между нами не может быть ничего общего? — неожиданно серьезно спросил он. — Ты ведь даже ничего не знаешь обо мне. Совершенно ничего.

Словно у меня имелась хотя бы одна ничтожная причина, чтобы пожелать узнать зарвавшегося мальчишку получше.

— Выбираешь себе окружение как собак или лошадей? — мягко и вкрадчиво поинтересовался Фрэнк. — По экстерьеру и длине родословной? А бесполезных потом случайно не усыпляешь?

Почему-то в такой формулировке мое поведение стало казаться гадким, отвратительным, практически непозволительным. Словно в голосе Фрэнка была какая-то своя, особенная магия. Я тряхнула головой, сбрасывая с себя так некстати возникшее наваждение.

Мы с ним из разных социальных слоев и мальчишка даже не до конца понимает, о чем именно говорит. Плебс живет так, как вздумается, для них просто не существует условностей, которые существуют в высшем свете. Но это вовсе не значит, что и мне стоит опускаться до уровня Фрэнка.

— О тебе я знаю достаточно, чтобы не желать связываться. Убирайся из моей палаты. Вместе с веником. Мне почему-то кажется, я уже просила не приближаться ко мне.