Примадонна. Банкирша. Шлюха

Увидев полупьяную, неопрятную хозяйку в мятом халате, Басов не выказал никаких чувств.

Он внимательно, не торопясь осмотрел квартиру и остался ею доволен. Цена была оговорена заранее.

Они с Зоей сели на кухне, сохранившей еще мало-мальски пристойный вид.

- Ну что ж, - сказал Басов. - В принципе меня все устраивает. Не жаль вам расставаться с такими хоромами?

- А что мне тут одной делать? - спросила Зоя. - Я тут окончательно с ума сойду.

- Да, понимаю.

- Значит, договорились?

- В принципе, да.

- Раз так, давайте выпьем! - Зоя потянулась к бутылке.

- Спасибо, я не пью.

- Совсем?

- Совсем, - Басов виновато улыбнулся.

- А я выпью! - Зоя, страдальчески сморщившись, отпила глоток - Вот от вас деньги получу, тогда загуляю по-настоящему.

- Это же не одна цистерна получится, Зоя Павловна. Многовато для женщины.

- А может, у меня такое горе, какое и в цистерне не утопить?

Басов промолчал. Потом сказал, немного помедлив:

- Знаете что, Зоя Павловна? Дайте мне еще сутки на размышление. Я завтра в это же время зайду.

- Раздумали, что ли? Так прямо и скажите.

- Нет, не раздумал. Просто хочу, чтобы сделка была заключена на трезвую голову. Иначе она не состоится. Это мой принцип.

- Ну и катитесь со своими принципами! - махнула рукой Зоя.

Ее опять развезло. Она даже не пошла провожать Басова до двери. Но утром она вдруг испугалась, что он и правда не станет с ней иметь дела. Искать другого покупателя не было сил. Да и кто заплатит столько, сколько обещал Басов!

Невероятным усилием воли Зоя заставила себя отказаться от привычной утренней выпивки. Потом она подошла к зеркалу - и ужаснулась. На нее смотрела спившаяся старуха. Зоя бросилась в ванную и целый час ожесточенно терла тело и лицо под контрастным душем. Затем наскоро прибралась в пустой квартире. Два часа она посвятила прическе и макияжу, то и дело заваривая себе крепчайший кофе.

К приходу Басова она успела надеть свое любимое темно-синее платье, одиноко висевшее в опустевшем шкафу. В туфлях на высоком каблуке она с трепетом подошла к большому зеркалу. Взглянула - и не узнала себя.

Перед ней была почти прежняя Зоя Братчик с блестящими глазами и вернувшимся румянцем. Любимое платье мягко подчеркивало все достоинства ее выразительной фигуры.

Зоя торжествующе усмехнулась.

И тут в прихожей прозвучал звонок.

Год 1996-й. Миледи

Миледи сидела у распахнутого прямо на море окна, обессилев от долгой борьбы с панцирем гигантского омара. Она была сыта и взяла омара из чистого любопытства. Олейник ни в чем ей не отказывал, а такое у Миледи случилось впервые, и грех было этим не воспользоваться.

- Костя, а ты тогда позвонил Антону? - спросила она как бы между прочим.

- Какому Антону?

- Ну этому, из Мацесты.

- А-а… - Олейник сладко потянулся. - Да нет, как-то руки не дошли. А в чем дело? Он опять возникал?

- Нет.

- Значит, понял, что ему здесь не обломится.

- Он не понял, Костя. Он умер.

- Из-за неразделенной любви? - Олейник усмехнулся.

- Вряд ли.

- А ты-то откуда это знаешь?

- По телевизору показывали. Он в метро под поезд упал. На «Полежаевской».

- Прямо беда с этими приезжими, - сказал Олейник. - Притащатся в столицу из своей глухомани - вот у них голова и идет кругом с непривычки. А что же ты мне раньше об этом не рассказала?

- Забыла. А тебе разве интересно?

- Нет, - ответил Олейник, глядя ей в глаза. - Не интересно.

Они еще долго гуляли по ночному городку, заглядывая в бары и лавочки. Миледи теперь была уверена, что Олейник убил Антона, но ей не было страшно. Более того, она хотела бы услышать от Олейника признание в убийстве. Антон был мразью. Но даже не это главное. Главным

было то, что Олейник, защищая ее, пошел на страшное преступление. Что могло быть более весомым доказательством его любви?

Миледи убедила себя в этом без труда, потому что ей очень хотелось в это верить. А убедив, не только простила Косте убийство, но даже стала смотреть на него с восхищением. Таких мужчин она еще не встречала.

Через пару дней к ним на пляже пристал улыбчивый юноша из службы сервиса, предлагавший трехдневную поездку на джипе в Сахару.

- Сафари! Сафари! - твердил он и, изображая стрельбу из ружья, выкрикивал: - Пу! Пу!…

- Поедем, Костя! - загорелась Миледи. - Может быть, ты там льва подстрелишь. Шкуру в Москву привезем!

- Какая шкура? - усмехнулся Олейник. - Это же все туфта. Спасибо, если они какого-нибудь льва-пенсионера издали покажут.

- Ну просто посмотрим. А постреляем так, для развлечения.

- Я для развлечения не стреляю, - сухо ответил Олейник.

Миледи огорчилась, как ребенок, которому не дали желанную игрушку.

- И вообще, у нас трех дней нет, - добавил Олейник. - Мы послезавтра уедем.

- Уже?

- А что тут делать? Скукотища.

- Я, например, на верблюде еще не каталась.

- Переживешь.

Через день по утренней прохладе они вернулись в тунисскую столицу. Все их вещи остались в номере, они взяли с собой только видеокамеру, которой Олейник снимал Миледи.

Сам он избегал попадать в кадр.

- Значит, мы сюда вернемся? - спросила Миледи.

- Конечно.