Примадонна. Банкирша. Шлюха

После этого Ежи осмелел еще больше. Он чуть ли не в открытую занялся грабежом автотуристов, подкарауливая их в районе городка Бяла-Лодляска, на шоссе, ведущем к Бресту. Схема была элементарная. Заметив издалека одинокий автомобиль, парни Гадохи укладывали поперек шоссе большой ствол дерева. Машина тормозила. А дальше все происходило в считанные секунды. Старый немецкий «вальтер» у виска водителя - и пятеро молодцев-культуристов исчезали с добычей в придорожном лесу. У них имелись и дорожные знаки - на случай непредвиденной ситуации.

Сначала Гадоха поручал Ванде продажу награбленного перекупщикам. А когда она овладела этим нехитрым занятием, стал брать ее на операции. Ванде это понравилось. Острое чувство риска, беспрекословное подчинение перепуганных людей - все это придавало жизни особый привкус. То, что все в Белостоке знали: она подружка Ежи Гадохи, - и провожали ее жадными взглядами, тешило ее самолюбие. Ванда постепенно становилась не кукольной, а настоящей «мисс Белосток», хотя и не носила бутафорской короны.

В тот день они ждали автобус с русскими челноками. Такие автобусы, набитые разным барахлом для продажи, стали в последнее время основными объектами их охоты. Челноки, люди бывалые, пережившие в своих заграничных вояжах немало бед, норовили проскочить опасный участок либо в середине дня, когда на шоссе было оживленно, либо на рассвете, в петушиный час, на предельной скорости. Но Гадоха с подельниками постоянно меняли места засады.

Вот и в этот раз они выбрали совершенно открытый участок, где, казалось, и не спрячешься. К тому же буквально через полтора километра начинались городские постройки. При подъезде к городу шоферы автобусов расслаблялись, полагая, что тут уж им ничего не грозит.

Парни Гадохи залегли в глубоком кювете по обе стороны шоссе. До условного сигнала никто из них не мог поднять головы. Иначе вся операция пошла бы прахом.

Гадоха издалека услышал надсадный рев двигателя. Шофер автобуса давил на газ, стараясь побыстрее миновать последний перелесок. Когда в рассветном тумане показались горящие фары, Гадоха тронул Ванду за плечо.

Ванда знала свою роль назубок. Под платье у нее была засунута свернутая куртка, превращавшая Ванду в беременную. Скромный платочек на голове придавал девушке трогательный и беззащитный вид. Ни дать ни взять - простушка из предместья, обманутая городским донжуаном.

Ванда быстро выбралась из кювета на шоссе и с несчастным видом побрела к городу, не обращая внимания на догонявший ее автобус.

Увидев девичью фигурку на дороге, шофер предупреждающе нажал клаксон. Ванда обернулась на гудок и, нарочно выпятив фальшивый живот, неуверенно подняла руку…

Год 1984-й. Жанна

В тот ужасный вечер у Максима Луцкого судьба нанесла ей сокрушительный удар. Жанна выбежала из квартиры композитора, не помня себя, и до утра бродила по ночной Москве как оглушенная. Она едва не уехала домой, но, уже подходя к окошечку вокзальной кассы, вдруг поняла что ее бегство из Москвы ничего не изменит. От Иванцова и Трофимова Жанна пряталась двое суток. На третьи они все-таки подстерегли ее у дома, когда она на секундочку выскочила в булочную напротив.

- В чем дело, мадам? - спросил Трофимов. - Дела так хороши, что прежних друзей можно по боку?

- Да ничего подобного, - вяло отбивалась Жанна.

- Подожди, Владимир, - сказал Иванцов. - Не наседай. Не видишь, с ней что-то не так?

Они больше не стали терзать Жанну расспросами, а буквально силком притащили ее на Новый Арбат, в кафе «Печора», славившееся своими музыкальными вечерами. По пятницам там царил диксиленд, высоко ценимый Иванцовым и Трофимовым. Никакой определенной программы не было. Просто музыканты отводили душу, устраивая «джем-сейшн». И какие музыканты!

Саксофонисты Жора Гаранян и Леша Зубов, тромбонист Костя Бахолдин, пианист Боря Фрумкин… Да что говорить, если на входе, отсеивая беснующихся поклонников джаза, стоял сам Леша Козлов, знаменитый Козел!

Расчет друзей оказался точным. Музыка была для Жанны лучшим лекарством, хотя она не считала себя такой уж любительницей диксиленда. Но поистине братская атмосфера и волшебные импровизации джазменов постепенно захватили ее настолько, что она даже стала вполголоса подпевать «скатом», то есть без слов, имитируя звуки инструмента.

- Как у тебя с Луцким репетиции идут? - улучив момент, впроброс спросил Трофимов.

Взгляд Жанны метнулся в сторону.

- Есть проблемы? - спросил Иванцов.

- Нет, все нормально.

Только им двоим она могла рассказать все. Но именно им она не хотела ничего рассказывать. Эти двое значили для нее больше, чем все мужики в мире. Пускай это нельзя было назвать влюбленностью в обычном смысле. Но чувство, которое Жанна испытывала сразу к обоим, представляло собой нечто большее, чем дружба. Иванцову и Трофимову не следовало знать, что произошло между ней и Луцким.