Примадонна. Банкирша. Шлюха

- Я не могу так играть, - сказала она и обернулась. Взгляд Луцкого ей не понравился.

- Я пойду, ладно? - Она попыталась встать.

- Так у нас с тобой ничего не получится, - сказал Луцкий, пряча руки в карманы халата. - Каждый должен, так сказать, внести свою долю.

Это нормально. Впрочем, иди. Я думал, ты… А у тебя еще молоко на губах не обсохло.

Жанна, опустив голову, пошла к двери.

- Значит, мне завтра не приходить?

- Сама подумай.

Она все-таки пришла, ничего не рассказав Иванцову с Трофимовым. Отговорилась тем, что все прошло нормально.

Луцкий встретил Жанну все в том же парчовом халате, будто не снимал его целые сутки.

- Значит, подумала? - спросил он.

Она промолчала. В этот вечер репетиция не клеилась. Голова у Жанны была забита совсем другим. Она думала о том, что ее судьба висит на волоске и все рухнет, если только…

- Ты честно скажи, - попросил Луцкий. - Я вызываю у тебя отвращение?

- Нет, что вы…

Но он ее не слушал.

- Конечно, встретились бы мы с тобой лет двадцать назад, - сказал он. - Я тогда ужас что творил. Половой разбойник. Сперматозавр. Не от распущенности, нет. На мне по всей стране девчонки гроздьями висели. Вот, взгляни.

Он начал тыкать пальцем в фотографии на стенах, запечатлевшие его многочисленные концертные триумфы. Золотоволосый юноша с озорными глазами и открытой улыбкой.

- Все это мишура, - сказал Луцкий. - Бывшие цветы. Гербарий. А так иногда хочется тепла. Человеческого, не кошачьего.

Он говорил и говорил, пока у Жанны не закружилась голова. Она снова почувствовала на своих плечах его руки и закрыла глаза.

Ее охватило отчаяние, какое бывает во сне, когда хочешь убежать - и не можешь.

- Ты, надеюсь, уже стала женщиной? - донеслось до Жанны как будто издалека.

Она отрицательно покачала головой.

- Вот беда! - шутливо сказал Луцкий. - Но, к счастью, человечество придумало и другой способ. Считают, что французы. А я думаю, что еще при первобытном строе…

Его шутливый тон обманул Жанну. Она открыла глаза и увидела, как Луцкий, распахнув халат, шагнул к ней. Кошки сидели слово изваяния, глядя на Жанну горящими глазами…

Как ни была несведуща Жанна в области секса, но и она поняла, что Луцкий не испытывает возбуждения. Его мужское достоинство равнодушно висело головой вниз.

- Возьми… В руки возьми… - сказал Луцкий без тени смущения. - Дай ему твое тепло почувствовать…

Жанна понимала, что ничуть не нравится Луцкому как женщина. Он просто действовал по укоренившейся привычке. Сколько уж начинающих певичек прошло через его кабинет, и он, несмотря на возраст, не собирался сдаваться.

На мгновение Жанне стало даже жалко его, стало стыдно быть свидетельницей его бессилия. И в то же время она не могла сказать «нет». Что ж, может быть, это еще не самое страшное из того, что ей придется испытать на пути к своей мечте. Ведь она решила добиться своего любой ценой. Любой.

Жанна опустилась перед Луцким на колени, осторожно взяла в руки его член, сразу начавший набирать упругость, и коснулась его губами.

Она ничего не умела, но это как раз нравилось Луцкому. Он и тут взял на себя роль наставника…

Когда наконец все свершилось, композитор не захотел отпускать Жанну. Туго перехватив поясом халат, он сел за рояль и попытался возобновить репетицию. Он нарочно взял подчеркнуто деловой тон, будто ничего не произошло. Но Жанна не смогла петь. Тогда Луцкий снова обратился к воспоминаниям.

- А знаешь, кого ты мне напомнила? - мечтательно сказал он. - Была у меня одна романтическая история на гастролях много лет назад. Всего одна ночь, но какая! Девушка - чудо неземное, даром что провинциалка. И имя у нее было необыкновенное - Алиция! Умирать буду - вспомню.

- Как?… - спросила потрясенная Жанна. - Как ее звали?

- Алиция! - повторил Луцкий. - Незабываемая Алиция!

- А где это было?

- В Чикаго! - Луцкий довольно засмеялся. - Только в сибирском Чикаго. Есть такой довольно мрачный городок.

- Господи!… - прошептала Жанна, схватившись за голову.

- Что такое? Тебе плохо?

- Наоборот, я счастлива! - сказала Жанна с вызовом, не замечая, что слезы так и текут у нее из глаз. - Алиция - это моя мама. Наконец-то я встретила тебя. Здравствуй, папочка!…

Год 1984-й. Миледи

Но беда, как водится, не приходит одна. Не успела Миледи с помощью ЖЭКа застеклить окна, как к ней на голову свалились родители.

Прятаться от них всю жизнь было невозможно. Они все-таки вычислили по номеру телефона ее московский адрес и, возвращаясь через столицу с отдыха на румынском курорте, решили повидать дочь.

Миледи кое-как удалось втереть им очки по поводу своего благополучия. Пока Верунчик повлажневшими глазами вглядывалась в дочь, пан Мидовский прохаживался по квартире, бормоча:

- Добже, добже! Для начала самостоятельной жизни совсем неплохо!

- А что же ты тете Жене даже не звонила? - спросила Верунчик. - Она не знает, что и подумать.

- Да у нее столько дел, - наугад сказала Миледи, рассеянно улыбаясь. - Ее дома не застанешь.

- Так, так, - подтвердил пан Мидовский. - Она и сама жалуется, что ее работа заездила.