Примаков

Когда мы разговаривали с Евгением Максимовичем еще до назначения его премьер-министром, я спросил, какого он мнения о реформах, которые проводятся с 1992 года.

Примаков ответил так:

— Видите ли, я, конечно, имею свою точку зрения. Я считал и считаю, что макростабилизация финансов — это важно, но это не самоцель. Это метод для развития экономики. Если экономика не развивается, это превращается в самоцель. Самоцель эта не нужна, ибо имеет шоковые последствия для населения. Я эти взгляды высказывал и на правительстве, потому что налоговая политика и приватизация носили фискальный характер. Во всех странах приватизация происходит, чтобы изменить структуру производства, чтобы обновить основные фонды. Эта сторона дела была упущена…

Многие из тех, кто привел Примакова в кресло премьера, требовали, чтобы он отрекся от проведенных реформ не только на словах, но и на деле.

Россия впервые переживала настоящий финансовый кризис. Ни правительственные чиновники, ни финансисты, ни банкиры не знали, что предпринять. В самом общем виде можно сказать, что у Примакова были два варианта действий: или печатать деньги и со всеми расплачиваться, что поначалу решительно всем понравится, или проводить жесткую финансовую политику, что вызвало бы вопль возмущения.

Первый вариант постепенно привел бы к инфляции, затем к гиперинфляции и, наконец, к мощным социальным волнениям. Второй вариант мог быстро лишить правительство поддержки в Думе и отправить его в отставку.

Кадровые решения Примакова, продиктованные необходимостью ладить с Государственной думой, были истолкованы как предвестие остановки реформ. Экономисты боялись, что первый вице-премьер Юрий Маслюков, как выходец из оборонных отраслей промышленности, будет добиваться обильного финансирования прежде всего военно-промышленного комплекса. А глава Центрального банка Виктор Геращенко пустит в ход печатный станок, потому что, по его мнению, экономике не хватает денег.

Новое правительство обещало выдать всем невыплаченные зарплаты и пенсии, дать денег армии и селу. Директоров заводов Примаков освободил от долгов по налогам и обещал избавить от банкротств.

— Теория о том, что рынок всё решит сам, неверна, — сказал он. — Пока рынок не создан, государство обязано обеспечить порядок в стране.

Примаков обещал прислушаться к советам академиков-экономистов, а это были известные люди: вице-премьер в правительстве Рыжкова Леонид Иванович Абалкин, бывший помощник Горбачева Николай Яковлевич Петраков и бывший заместитель председателя Госплана Степан Арамаисович Ситарян. Много лет, с начала гайдаровских реформ, никто не приходил к ним за советом. В отделении экономики Академии наук столько академиков — и все не востребованы! Оскорбленные и обиженные, они, видимо, с горечью наблюдали за тем, что экономической практикой занимались какие-то мальчики — Гайдар, Чубайс, Шохин, Кириенко и другие.

Директор-распорядитель Международного валютного фонда Мишель Камдессю по-своему реагировал на планы правительства Примакова:

— Лучшее, что мы сейчас можем сделать для России, — это помочь правительству понять, что оно само должно делать в условиях рыночной экономики.

Но в Москве были уверены, что МВФ кобенится для виду, а деньги всё равно даст. Первый вице-премьер Вадим Анатольевич Густов сформулировал это просто:

— Куда они денутся?!

Густов много лет работал на урановых рудниках, потом стал партийным работником средней руки и, наконец, был избран губернатором Ленинградской области. Примаков сделал его одним из двух первых вице-премьеров после короткого телефонного разговора.

На правительство оказывали колоссальное давление губернаторы, военно-промышленный комплекс, крупные производители. Они требовали денег и были уверены, что именно это правительство пойдет им навстречу. И ошиблись. Денег правительство Примакова печатать не стало.

Как выразился один из коллег Примакова: «Когда становишься министром, нельзя не быть монетаристом». Невозможно раздать денег больше, чем есть в казне. Кто же станет предоставлять кредиты, если очевидно, что их не вернут? Глава правительства и его министры, заняв кабинеты, осознали свою ответственность. Одно дело на митинге или с думской трибуны сулить избирателям златые горы. Другое — понять, что от одного неверного шага пострадает вся страна.

Прежние правительства любило только меньшинство страны, то, которое увидело в реформах шанс начать нормальную жизнь. Остальные считали, что правительство забрало у них то немногое, что у них было. При Примакове всё изменилось: преуспевающее меньшинство боялось, что правительство не позволит ему нормально зарабатывать. А большинство населения обнадежилось, услышав обещания новых министров, и надеялось, что правительство им что-то даст…

Тогда возникли две точки зрения.

Первая. Примаков — тот человек, который благодаря своим достоинствам вытащит страну из кризиса. Вторая — Примаков добился политической стабилизации как устраивающая всех фигура. Но он человек проходной, и для исправления экономических дел всё равно понадобится кто-то другой.