Приманка для моего убийцы

– Иногда легче ничего не говорить посторонним людям, не повторять это снова и снова. Просто держать все при себе.

Тори внимательно смотрела на него, у нее щипало глаза, губа дрожала.

– Почему ты с ней такой милый? С Оливией? А как же мама?

Вода зашлепала о причал под бельведером.

– Ох, Тори… Это не то, о чем ты подумала. Совсем не то. – Отец убрал волосы со лба дочери. – Когда-нибудь ты поймешь. И это будет скоро. Я обещаю.

– Ты не сказал мне, почему я должна уехать к тете Луизе, если тебя можно прооперировать и все исправить.

– Знаю. Я собирался сказать. Я никогда не хотел ничего утаивать от тебя или заставлять тебя волноваться. Я думал, что лучше будет отпраздновать День благодарения, а потом уже все объяснить. Потому что я хотел сначала все уладить между нами. Насчет тети Лу… – Отец замялся. – После операции мне потребуется пара месяцев на полное восстановление мозга и двигательных функций. Мне потребуется физиотерапия… У таких операций бывают разные последствия. Поэтому во время восстановительного периода тебе будет лучше уехать на восток и пожить с Лу и ее семьей, походить там немножко в школу.

– Я не хочу.

– Ты действительно хочешь вернуться в свою старую школу в Ванкувере? Я не уверен, что это будет легко после того случая с поджогом. Или драки с Джулией Борсос. Ты уверена, что хочешь этого?

Тори посмотрела на свои сапоги.

– Наверное, нет.

Гейдж откашлялся.

– А потом, когда я полностью восстановлюсь, я смогу приехать на восток и остаться там. У Лу и Бена огромный дом на озере. Там есть маленький домик, в котором мы с тобой могли бы жить. И школу ты могла бы окончить там.

– Ты тоже переедешь?

Отец улыбнулся, его зубы сверкнули в темноте.

– Да. Для тебя, Тори, я на все готов. Однажды ты это увидишь.

Начать сначала. Как стрекоза. Получить второй шанс. В этом было слабое и далекое обещание. Тори и в самом деле не хотела возвращаться в старую школу. И даже в их старый дом. Они причиняли ей боль.

Гейдж обнял дочь за плечи. Его объятие было теплым, успокаивающим. Рядом с ней снова был ее надежный, непобедимый папа.

– Посмотри! Ты только посмотри туда. – Он указал рукой вверх.

Звезд на темном своде неба было бесчисленное количество. Бесшумно мерцали неяркие зеленые и голубые всполохи с персиковым отливом по краям. Как будто шевелились шторы богов.

– Думаю, она смотрит на нас оттуда.

По щекам Тори потекли слезы. И в это мгновение она осознала, что оттуда, сверху, все должно выглядеть так, как будто существует план. Замысел. Узор. Ей просто не видно этого с того места, на котором она стоит.

* * *

Усаживаясь у камина в ожидании Коула, который должен был принести ей выпить, Оливия потерла колено. Это был нервный тик.

Коул поставил бутылку скотча и два стакана с кубиками льда на низкий стол перед огнем, налил виски и передал один стакан Оливии.

Она взяла стакан, и их пальцы соприкоснулись. По ее руке пробежал ток, и Оливия почувствовала прилив желания, которое перекрыло даже нервное напряжение. Коул так на нее действовал…

– Приятно видеть, что ты все еще разговариваешь со мной. – Он сел на диван рядом с ней. Близко. Коул улыбался, но глаза смотрели устало. Пламя камина отбрасывало резкие тени на его лицо. Казалось, Коул нервничал или, возможно, просто был немного пьян. Но в нем было что-то крепкое и надежное.

– Мне нужно дождаться, пока уйдут все гости, – сказала Оливия. – И у меня есть несколько вопросов.

Он смотрел на огонь, грея стакан крупными ладонями.

– Спрашивай.

Она собиралась расспросить Коула о том, почему ему не нравится Гейдж Бертон, но при этом ей не хотелось объяснять, почему ее так испугали газета и приманка.

– Что случилось с Майроном? – Оливия не решилась спросить напрямую и задала совершенно другой вопрос. – Ты снова вызвал его раздражение?

Великолепные губы Коула изогнула кривая улыбка, он помолчал какое-то время, как будто что-то взвешивал. Выпил весь свой виски, потянулся вперед и налил себе еще.

– Я сказал отцу, что меня беспокоит Бертон и его интерес к тебе.

Она почувствовала, как от щек отлила кровь. Пульс участился.

– И это его так огорчило?

Коул фыркнул.

– Отец не был огорчен. Он просто спросил, может ли рассчитывать на то, что я верну тебя обратно.

Оливия глотнула виски.

– А ты что сказал?

Он посмотрел на нее и ответил после паузы:

– Я сказал «да».

Оливия поперхнулась под его пристальным взглядом. Он как будто поглощал ее, владел ею. Она подавила желание слегка отодвинуться.

– Он тебе нравится? Бертон?

– Я думаю, что он… добрый. Уверена, он пытается сделать для Тори все, что в его силах, даже если при этом совершает ошибки. Но я чувствую, что он настоящий.

«Я не чувствую к нему того, что чувствую к тебе».

– Но теперь ты кажешься обеспокоенной, – нажал Коул. – Ты задаешь вопросы.

Она отвернулась. В ее памяти всплыли слова Тори, сказанные в лодке.

«Зачем ты взял два револьвера? Один сейчас у тебя в сапоге…»