Приманка для мужчин

…Бойд сидел на нижней ступеньке крыльца своего дома, подперев голову руками. Вокруг ботинок растекалось полпинты жижи с кислым запахом блевотины и перегара. Кауфман вытащил его из редакции, довез до дому и оставил у подъезда с напутствием немедленно лечь и проспаться. Никаких обвинений ему не предъявили, хотя, если на то пошло, подумал он, кривясь от изжоги и складываясь пополам от мучительной, острой боли в животе пониже пояса, это он должен предъявлять обвинения. Эта черноволосая гадина завлекла его, распалила, наобещала с три короба и райское блаженство в придачу, а потом чуть не сделала импотентом на всю жизнь. На такой случай должно быть что-нибудь в Уголовном кодексе. Он должен знать, что. Ведь он собирался стать шерифом…

Собирался. Теперь его будущее можно сравнить разве что с лужей рвоты вокруг ботинок. Книжку нашла Джолин Нильсен; Кауфман уже разболтал эту историю всему городу, снова и снова повторяя, как Рич Кэннон пытался убить свою бывшую жену, чтобы заполучить книжку. Проклятую черную книжку, о которой никто и не вспомнил бы, если бы не эта стерва Элизабет Стюарт.

Бойд нагнулся еще дальше вперед, обхватил руками колени. Вонючий, жирный комок тоски — вот кто он теперь. Слезы жгли ему глаза, кислая горечь разъедала желудок. Он плакал, ругался последними, черными словами, тихонько раскачивался и снова ругался. Внутри все заходилось от боли, ниже пояса тянуло и ныло, голова раскалывалась. Жизнь кончена. Ему никогда не стать шерифом ни здесь, ни где-то еще. Янсен вышвырнет его пинком под зад, а другой работы он уже не найдет, разве что устроится жалким вышибалой куда-нибудь в магазин или бар. Это нечестно. Он заслуживает лучшего и мог бы иметь все, если бы не Элизабет Стюарт.

Когда Элизабет наконец вошла в кухню, Трейс сидел за столом и ждал. При ее появлении он вскочил со стула с искаженным от беспокойства лицом.

— Ты в порядке? — спросил он, делая шаг к ней и отшвыривая попавшиеся под ноги кроссовки. — Так поздно ты еще не приходила.

Элизабет обняла его, прижала к себе, улыбаясь ему в плечо.

— А ты волновался?

Да.

— Хорошо, — устало усмехнулась она, еще раз обняла сына и отпустила. — Приятно знать, что кто-то тебя ждет.

Трейс стоял перед ней, положив руки на узкие бедра, насупив брови, вопросительно глядя на мать сквозь разбитые очки.

— Что случилось? Ведь что-то случилось, да?

— Угости маму кока-колой, и я расскажу тебе все с начала до конца.

Они сели друг против друга на диване в гостиной, и Элизабет выложила все, опустив только подробности визита Элстрома к ней в редакцию. Трейс оскорбился бы за нее; чего доброго, еще устроил бы драку, защищая честь матери… Рассказа об опасных приключениях Джолин оказалось вполне достаточно, чтобы он вытаращил глаза и затаил дыхание.

— Ну и ну, — выдохнул он, дослушав. — Так Кэннон хотел убить мисс Нильсен, чтобы спрятать концы?

Элизабет кивнула, поставила стакан на дешевый, поддельного вишневого дерева журнальный столик, на котором белые круги отмечали места, куда раньше ставили посуду.

— Слава богу, у Джолин есть голова на плечах, не то ей бы не выжить.

Трейс медленно покачал головой, удивляясь и негодуя.

— Неужели мужчина способен так поступить с женщиной, которую любил? Я помыслить не могу, чтобы причинить зло Эми…

Он оборвал себя на полуслове, покраснел и принялся разглядывать собственную ногу, попирающую диванную подушку. Проболтался, дурак. Не годится мужчине рассказывать матери о том, что влюбился. Чего доброго, еще подумает, что он размазня или, наоборот, шустер не в меру, если втюрился с первого взгляда, и в кого — в дочку шерифа! Сейчас, сейчас отпустит какую-нибудь едкую шуточку. Но мама, как ни странно, молчала, и ему пришлось поднять глаза, чтобы увидеть ее реакцию.

Мама сидела напротив, очень красивая, с грустным лицом, хотя и улыбалась. Лампа светила ей в спину, и пушистые длинные волосы окружали голову и плечи сияющим облаком. Вдруг Трейс увидел ее, какой она была в его возрасте, в возрасте Эми, слишком молодая для материнства, с малым ребенком, которого таскала с собою повсюду. Странно, он никогда раньше не думал, каково ей пришлось тогда — юной, испуганной, влюбленной. Она была его мамой, и в его глазах это поднимало ее над страхами и сомнениями, наделяло безоговорочной мудростью и опытом. Мама не могла ошибаться, ведь она намного старше его… А на самом деле тогда она была всего-навсего подростком, обычным подростком!

Как только он понял это, его охватила новая, горячая до озноба любовь к маме. Чтобы выносить и вырастить его, она прошла через настоящий ад и заслуживала неизмеримо больше того, что имела в действительности. В мыслях Трейс немедленно поклялся дать ей то, чем обделила ее жизнь. Он исправится, будет учиться изо всех сил, а потом работать, чтобы стать большим человеком, чтобы построить маме настоящий дом, дарить дорогие подарки, чтобы она могла гордиться им.

— Она очень милая, твоя Эми, — сказала Элизабет, кладя руку поверх его руки и ласково переплетая пальцы с его пальцами. — Симпатичная, добрая. Она мне понравилась.