Приманка для мужчин

— Посмотрим, пока глаза целы, — огрызнулась Элизабет. Теперь, когда он не прикасался к ней, она снова осмелела.

Дэн от души рассмеялся, и морщины на его лице немного разгладились.

— Вы прелесть. Тело, созданное для греха, и язык, разящий как молния? И как вы только живете?! Скажите, в Техасе все женщины такие?

Не выдержав, Элизабет улыбнулась. Теперь, когда угроза близости миновала, ее подстерегала новая опасность: что Дэн ей понравится. Когда он переставал быть упрямым ослом, то становился довольно милым.

— Нет, — по-южному нараспев протянула она. — Конечно, из всех порядочных девушек в Техасе воспитывают будущих королев красоты. Но я, к счастью, унаследовала от папочки хорошо подвешенный язык, а кому он нужен на конкурсах красоты?

— Да уж, — усмехнулся Дэн. Его действительно рассмешила сама мысль об Элизабет в купальнике, подмигивающей какому-нибудь неравнодушному к ней старцу из жюри. Как ни странно, ее колкая речь, так раздражавшая начала, теперь бодрила его. Женщина, которая без всякого жеманства и вежливых иносказаний говорит все, что думает, лучше, чем приличные дамы. В Элизабет было много такого, что ему очень не нравилось, но ее несдержанность на язык сюда не относилась.

— Зато я была королевой Бардетты в скачках с препятствиями, — сказала она.

— В самом деле?

— Ага, и даже два года подряд, что намного труднее чем победить на каком-то там конкурсе красоты, потому что надо одновременно быть красивой, уметь хорошо ездить верхом, танцевать и посылать направо и налево влюбленных ковбоев. Хотела бы я посмотреть, сумеет ли так мисс Америка.

— Не могу представить вас в этой роли, — серьезно заметил Дэн.

— Какой? На скачках с препятствиями?

— Отвергать ковбоев.

Элизабет сердито насупилась, не желая признавать, что не отвергла Бобби Ли Брилэнда и может предъявить в качестве доказательства сына.

— Шериф Янсен, вы пришли говорить мне грубости и строить глазки или вас привело что-то еще?

Он зашел, потому что случайно заглянул с улицы в окно и увидел ее глаза, а рядом — красную от злости физиономию Рича Кэннона, но зачем Элизабет знать об этом? Ему настолько не понравилось, что Кэннон крутится вокруг нее, что реакция была мгновенной и безотчетной, но тщательно анализировать ее Дэн не собирался и тем более не хотел, чтобы об этом задумывалась Элизабет.

— Хотел узнать, как прошла ночь, — дипломатично ответил он, беря со стола пресс-папье в виде стеклянного шара, в котором бушевала игрушечная метель, стоило повертеть его в руках.

— В каком смысле? — насторожилась Элизабет.

— Странные телефонные звонки, поздние гости? Ей сразу стало неуютно.

— Думаете, убийца мог за мной следить?

— Вы первой появились на месте преступления, а мы так толком и не выяснили, видели вы что-нибудь подозрительное или нет.

— Вы хотите сказать, что теперь я подсадная утка? — возмутилась она, чувствуя горький привкус страха во рту.

— Нет. Просто предупреждаю: будьте осторожны. И еще: никаких самостоятельных расследований. Даже в голову не берите. — Он положил стеклянный шар на место, перегнулся через стол и легко провел указательным пальцем по носу Элизабет. — Если этот хорошенький носик сунется не в ту нору, его кто-нибудь откусит. Пока вы играете в сыщика и отрабатываете ваши версии, настоящий убийца может гулять на свободе в двух шагах от вас.

— Но должен же кто-то заняться расследованием, — нервно возразила Элизабет. — Я не вижу, чтобы вы что-то предпринимали.

— А вам, милая моя, и не надо ничего видеть.

— Только не пытайтесь убедить меня, будто вы действительно занимаетесь делом, — скрестив руки на груди, бросила она. — Мы с вами оба прекрасно знаем, как вам хочется раскапывать эту грязь. Успешный бизнесмен тайком дает кредиты, половина мужского населения города готова, как кобели в охоте, бежать за любой бабой, путаясь в штанах. Вам это очень нужно или проще ослепнуть на один глаз, и пусть все идет, как идет, мистер звезда местного масштаба?

— Только не говорите мне, что я не делаю свою работу, — вспылил Дэн. Он опять с трудом владел собой: трудно быть терпеливым и корректным, проспав всего три часа. — Полночи я простоял у стола в морге, наблюдая, как потрошат Джералда Джарвиса, затем заскочил домой, чтобы поцеловать дочку, а остаток ночи провел в седле, делая свою работу.

Он предпочел не уточнять, что вместо сна провел несколько часов в седле именно из-за нее. Незачем доставлять ей такое удовольствие. Да, наблюдение за домом Элизабет он решил взять на себя — на случай, если Фокс решит нанести ей визит. Среди ночи оседлал гнедую, рысью проскакал через поле, отделявшее его владения от фермы Дрю, и до утра торчал в роще за ее домом, последними словами ругая себя за то, что ему не все равно, перережут ей горло или нет.

— Джарвис не был ростовщиком, — уже спокойнее сказал он, — а супружеская неверность не карается законом. Кому-кому, а вам должно быть это известно.