Приманка на любовь

– В контракте есть пункт, согласно которому я несу полную ответственность за вашу жизнь и стараюсь ее спасти. Я не имею права вмешиваться в вашу работу, а вы не имеете права мешать моей! Ваши вопросы, Василий, могут изрядно навредить, причем исключительно вам же, в том случае, если я начну на них отвечать. Поэтому позвольте каждому из нас спокойно выполнять свои обязанности и не мешать в этом другому.

– Да, но я хотел бы помочь, и я должен все знать, ведь именно меня пытаются убить?! – привел он, несомненно, веский аргумент.

– А я пытаюсь сделать все, чтобы этого не случилось! И я это сделаю, уверяю вас, если только вы, именно вы, не допустите обратного!

– Каким же это образом, позвольте уточнить?

– Своим упрямством и занудством! Едем домой, наконец. Тетушка нас не простит, если ужин остынет!

Уж не знаю, что на Ромашкина подействовало в итоге – мои ли доводы, или воспоминания о кулинарных талантах моей родственницы, но он прекратил дискуссию и позволил мне спокойно довести его до машины.

* * *

Тетушка ждала нас. Об этом нам сообщили умопомрачительные запахи, доносившиеся из кухни. Едва переступив порог, Василий откровенно сглотнул голодную слюну. Моя тетя Мила все правильно поняла и без лишних расспросов захлопотала у плиты. Я, как сторонница здорового образа жизни, предпочитаю ужинать как минимум за три-четыре часа до сна. Ромашкин же, похоже, придерживался иного мнения. Он без зазрения совести слопал две порции жаркого и отправился в свою комнату отдыхать.

– Я сегодня отменно поработал, даже не стану включать комп, чтобы опять не затянуло, – пояснил он зевая. – Спасибо, я так вкусно, кажется, никогда не ел!

К моему удивлению, он троекратно расцеловался с моей тетушкой и отправился в душ. Через некоторое время он переполз на разобранный и подготовленный ко сну диван.

– Ну, как дела у мальчика? – услышав рулады храпа из комнаты гостя, спросила тетушка, и на ее лицо вернулось выражение тревоги, с которым она нас встретила.

– Нормально, как видишь, жив пока, – в духе «черных» голливудских комедий попыталась я пошутить, но тетушка обиженно сжала губы.

– Как ты можешь?! Он же совсем ребенок! Беззащитный, да еще и с разбитым сердцем! Ты просто обязана позаботиться о нем, о его безопасности! – попыталась она, видимо, воззвать к моей профессиональной совести.

Возражать ей в данный момент не было смысла.

– Делаю, что могу, – уклончиво ответила я, решив, что посвящать Милу в подробности двух покушений, с которыми мне пришлось сегодня разбираться, незачем.

– Да я не о том, – досадливо махнула она рукой. – Уж в твоих-то способностях у меня нет причин сомневаться, ясно же, что ты его спасешь…

– Спасибо, конечно, родная, но мне бы твою уверенность, – перебила я ее, поскольку никогда не позволяла ни себе, ни кому-то другому выносить преждевременные оценки моим действиям.

– Ой, прости, я говорю, не думая! – спохватилась тетушка и прикрыла рот рукой.

– Все в порядке! – я улыбнулась. – Так что тебя волнует?

– Девушка его, Маша! На парне же лица нет из-за страданий! – горестно вздохнула моя сердобольная родственница, а я мысленно вдруг возрадовалась, что наконец-то ей есть кого «сводить», кроме меня.

– Она у меня в разработке! Естественно, меня тоже заботит это совпадение – что она пропала накануне покушений на Васю.

– Да в какой такой разработке?! Ребят надо помирить! – Мила явно была в этот вечер в ударе.

– Стой, сбавь обороты, мое дело – сохранить парню жизнь, а вся эта чувственная мура – не для меня…

На минуту тетушка остановила на моем лице внимательный взгляд. Затем медленно, словно бы взвешивая каждое слово, произнесла:

– Я тебя поняла и… услышала. Ты права: в нашей семье о чувствах беспокоюсь только я! – она вновь обиженно поджала губы.

Мне стало неловко за свой суровый тон.

– Прости меня, ты же знаешь, что мне сложно переключаться на что-то постороннее, кроме работы. – Я дотронулась до рукава ее халата.

– Да это ты меня прости, – она успокаивающе похлопала меня по руке. – Ты жизнью своей рискуешь, а я к тебе пристаю не по делу. Действительно, с чувствами найдется кому разобраться… – загадочно добавила она.

– Подожди, это ты о чем? – насторожилась я.

– Это я просто так, чтобы тему закрыть. – И она мечтательно проговорила: – Вот бы эти несчастные деточки воссоединились! А может быть, мне к ней сходить, к Маше-то, поговорить с ней, как женщина с женщиной, а то – что это за слово такое: «разработка». Она же испугается и вообще к нашему мальчику не вернется! – Брови моей тетушки состроились «домиком», словно она приготовилась расплакаться.

Я немедленно решила прервать поток ее сострадания, направленный на Васю и Машу, и нарочито деловым тоном заметила:

– Ну, знаешь ли, я бы не спешила с выводами. Гражданка Свирина вполне могла участвовать в заговоре против Ромашкина!

– То есть?!