Принеси меня в жертву

— Ну, смотри у меня, — пробормотал Киря, глядя в спину уплывающего парня.

Курить под кофе и знать, что тебе за это ничего не будет, — бесценно. Всегда бы так.

— А версию о том, что убитый налетел на батарею именно от удара в живот, нанесенного Еленой, Шумский не рассматривал?

— Этого я не знаю, — признался Киря. — Но дело он вел грамотно. Правда, были непонятные моменты. Собственно, именно из-за них его и попросили уйти из внутренних органов. Пропал вещдок — та самая часть пленки, на которой запечатлен предполагаемый убийца. Причем пленка хранилась у Шумского, и ее по необходимости использовали. А потом исчезла. Уволился по собственному желанию и на прощание сказал, что в полицию больше ни ногой. И это хорошо, что ему позволили уйти, а не завели на него дело. Шумского спасло то, что дело, которое он вел, заведомо зашло бы в тупик, потому что убийцу на записи с камер опознать было практически невозможно. Его ни до, ни после никто не видел. Искали, и не нашли. Так или иначе, следствие бы свернули. Да что я тебе рассказываю, Тань? Ты и сама помнишь, сколько пыльных папок в архиве, их годами не открывают.

Вовка поднял больную тему. Нераскрываемость ужасала, и это было каким-то проклятием. Причем нераскрытые уголовные дела, как правило, были не «кровавыми».

Девяносто процентов составляли классические кражи и угоны. У кого-то в магазине вытащили кошелек, вскрыли чью-то машину, увели от подъезда авто или сняли с него зеркала. Как говорится, без тяжких телесных. Но в оставшиеся десять процентов входили уголовные дела, расследование которых даже если и велось по всем правилам, но по какой-то непонятной причине зашло в тупик. И вот хоть тресни. И случаи-то серьезные: исчезновения людей, убийства, похищения. Редкий случай, если спустя годы вдруг обнаруживалось, что «висяк» еще кому-то нужен. На моей памяти это происходило крайне редко.

Официант торжественно поставил на столик огромное блюдо, которое полностью занимала здоровенная пицца, скворчащая от растопленного сыра. Чего на ней только не было. Поражали размер и толщина теста. Даже вдвоем эту пиццу можно было съесть с трудом, а ведь Кирьянов заказал ее только для себя.

— Пожалуйста, — улыбнулся официант. — Что-нибудь еще?

Надо было спасать друга.

— Можно еще один капучино, пожалуйста? — попросила я. — И салфетки.

Сама пицца, надо отдать должное поварам, была настолько вкусной, что Кирьянов тут же решил привести сюда жену и дочек. И он действительно был голодным. Наворачивал от души.

— Слушай, Вов, я не могу представить Васю в роли узурпатора.

— А я могу, — с набитым ртом ответил Киря. — Я напомню, что видел, как он общается со свидетелями. Легко мог бы и жену третировать, и эту… как ее… няню. Скорее всего, так и было.

Я отрезала от пиццы небольшой кусочек и подцепила его вилкой. Подула, чтобы остудить.

— Не все так просто, Вов.

— А что не так?

— Я пообщалась кое-с кем у него дома. Отзывы только положительные.

Кирьянов отложил очередной кусок, от которого хотел откусить. Я приняла это за проявление интереса к новой информации.

— Мария Петровна работает в его доме много лет. Помнит времена до того, как он женился на Елене. Говорит, что Шумский был добрым и справедливым человеком, а вот его жена, наоборот, всех доставала. Поэтому спрошу еще раз: ты уверен, что Вася мог попытаться изнасиловать няню своих детей в тот момент, когда дом был полон людей?

Кирьянов сразу же кивнул:

— Уверен. Особенно если он был пьян. Там же все пили, сама рассказывала.

— Пили, — согласилась я. — Да вот только в стельку пьяных там не было. Не успели.

— И что же помешало?

— Драка между Игорем Мареевым и Шумским. Мареев на него набросился первым, Василий был вынужден ему ответить. Я успела пообщаться с ним еще до всего этого и не заметила какой-либо отсылки к тому, что он любитель залезть кому-то под юбку. Со всеми был вежлив. Называл обслугу «помощники». Не верится, Вов.

— Ты меня поражаешь, Тань, — распахнул глаза Кирьянов. — Это что за бабские штучки? «Не верится». Ты себя сама-то слышишь?

— Да слышу я.

И я с досадой воткнула сигарету в пепельницу.

— А давай не только доверять, но и проверять? — предложил он.

— Доверие и вера не одно и тоже, — ответила я. — Я говорила о втором.

Но Кирьянов вдруг разошелся не на шутку:

— Нет, я серьезно, Тань. О’кей, будем верить. А поиск доказательств вообще упраздним. Ну а что? Мы же все примем на веру, так?

Мне вдруг порядком все надоело. Я достала из сумки деньги и вышла из-за стола. Положила купюры на край и ушла. Молча.

Для того чтобы купить нужную мазь, пришлось отстоять очередь. Правда, мужчина-фармацевт с такой скоростью обслуживал покупателей, что я не успела опомниться, как оказалась перед прилавком.

— Слушаю вас, — улыбнулся он.

Я сняла очки.

Фармацевт сдвинул брови.

— Вам подороже или подешевле? — деловито осведомился он.

— Чтобы к вечеру и следов не осталось, — ответила я.

Через две минуты я покинула аптеку с невозможно дорогой мазью от синяков. По уверениям продавца, уже завтра я должна была увидеть разницу.

Глава 6

Ленка, как и следовало ожидать, оказалась дома.