Принеси мне, Санта, антидепрессанты

Особенно у Захара — он порывался по выходным вообще не выпускать меня из постели. Но разрывался между сексом и ремонтом, как настоящий мужчина.

Еще через пару месяцев напряглась уже я.

— Это по природе так. Детей надо зачинать осенью, чтобы рождались к весне-лету, — утешали меня подруги. — Не зря наши предки играли все свадьбы после уборки урожая.

Но и в сентябре, и в октябре, и даже в ноябре месячные приходили как по часам.

Хоть бы разочек задержались, чтобы дать мне надежду!

— Прости… — сказала я, выходя из ванной. — Снова нет.

Захар нахмурился.

— Знаешь, мне кажется, с тобой что-то не так.

— В смысле? — У меня челюсть отвалилась от неожиданности. — А почему не с тобой?

— Моя мама забеременела в первую брачную ночь! И бабушка тоже.

— Ну так не ты же забеременел, — фыркнула я. — Сходи сначала своих живчиков проверь, прежде чем мне претензии предъявлять.

— У меня все в порядке!

— Откуда ты знаешь?

— Оттуда! — буркнул Захар и врубил телевизор погромче, за весь вечер больше ни разу со мной не заговорив.

Я тихонько поплакала в ванной, включив воду, чтобы он не слышал мои всхлипывания.

— Так когда вы жениться-то будете? — спросила меня мама в очередном разговоре по телефону. — С весны собираетесь.

— Когда я забеременею, — ответила я привычно. Подруги тоже постоянно об этом спрашивали, и отмазка всегда прокатывала.

— Что, прямо с пузом пойдешь в загс? — спросила мама.

— Почему с пузом? Мы сразу поженимся… наверное.

Голос мой прозвучал неуверенно. Как раз накануне Захар решил меня просветить и долго рассказывал о «биохимической беременности», о том, что большинство зачатий заканчиваются самопроизвольными выкидышами — так природа избавляется от нежизнеспособных эмбрионов — и что считать беременность свершившейся стоит только с началом второго триместра. Так что, может, придется и правда замуж месяце на пятом-шестом идти. С животиком уже.

Вечером я долго ходила вокруг Захара, все думая: спросить или не спросить? Когда? Когда мы поженимся-то? А вдруг что-то случится до рождения или даже в родах? Если ему так важен ребенок, то, может, он захочет уже после его появления на мне жениться? Получается, я буду рожать без мужа?

Слишком много мыслей — тревожных, печальных. Таких, какие давненько меня не посещали.

— Что ты мнешься, Нин? — заметил наконец Захар мои терзания. — Кстати, я тебя к врачу записал на завтра, отпросись с работы.

— К-к-какому врачу? — удивилась я.

— Репродуктологу. Будем тебя проверять, почему ты не беременеешь.

— А ты уже проверился сам? — ощетинилась я мгновенно. Почему-то вспомнились слова Максима про хорошие границы. Это тот самый случай, когда пора их выставлять?

— У меня. Все. В порядке! — отчеканил Захар, глядя мне в глаза. — И не хочу больше об этом слышать.

Что поделать — я отпросилась. Захар со мной не поехал: ему-то надо было работать, а вдвоем отпрашиваться, как он сказал, было бы нехорошо.

Половину крови из меня забрали на анализы, вторую половину попортили стенаниями о том, что в тридцать рожать уже поздно, «где ж вы раньше были?»

— Сексом без презерватива занимались когда-нибудь? — спросила репродуктолог прямо в процессе осмотра на кресле, недовольно поджимая губы.

— Ну да, разумеется, — удивилась я вопросу. — Мы же пытались зачать…

— Нет, я имею в виду, до того как с вашим мужем решили завести ребенка. С другими мужчинами.

Мужем…

Я мысленно фыркнула.

Занималась ли я… Черт…

— Да, занималась, — ответила я ровным голосом, стараясь не выдать, какие именно воспоминания на меня нахлынули. Широкий подоконник, тесный лифт, безумие и жар под кожей, золотые звезды под веками…

Черт, вот возбуждаться, когда у меня внутри всякие железные штуки и еще чужие руки, — не самая лучшая идея.

— Вот потому и не можете забеременеть! — назидательно сказала репродуктолог. — Организм настроился на ребенка от того мужчины и другого не принимает.

— Что это за… — Я попыталась сформулировать повежливее. — …новые веяния в науке?

— Это мой многолетний опыт! — отрезала репродуктолог.

Мда, выбрал Захар врача…

Спустя неделю и много-много крайне неприятных и болезненных процедур, этот самый врач была вынуждена признать:

— Не вижу никаких объективных причин вашего бесплодия.

— Только субъективные?.. — пробормотала я.

— Да, Нина, только субъективные. Вспомните, что я говорила про мужчину, с которым вы блудили.

«Блудили!»

Слово-то какое.

Но я попыталась быть хорошей девочкой и уточнила:

— И что, теперь ребенок у меня получится только с ним?

— Нет конечно! Но вам придется постараться, чтобы переключить ваш организм на мужа. Нагулялись — теперь расплачивайтесь.

Я с трудом, но подавила порыв выкинуть всю папку с результатами обследования в мусор. Пусть Захар убедится, что дело не во мне, и сам сходит к врачу.

Но его почему-то это не убедило.

— Ну… Наверняка они не все еще проверили.

Вот и все, что он сказал, тщательно изучив результаты анализов и обследований.

Я долго стояла и возмущенно смотрела, как он как ни в чем ни бывало щелкает каналами на телевизоре. Шваркнула папкой об стол и ушла на кухню.

Захар явился туда через час.

— Чем это вкусненьким пахнет? — поинтересовался он.