Принятие

- Так как выбираем учеников, Рон?

- Наверное, тех, кто более-менее летать умеет?

- Конечно, это же подразумевалось само собой. А что насчет факультетов?

- Гарри, я не хочу тренировать слизеринцев. Оставляю их тебе, ты же уже научился укрощать свою личную змейку, - хмыкнул рыжий, - значит, справишься и с ними.

- Ты-то смеешься... - Гарри прервал сам себя, заметив неуверенно подходивших учеников. - Ага, вот и первые пришли. Ждем еще четверть часа, а затем начнем отбор.

К сожалению, за все это время появилось только четырнадцать учеников. Задумка была заманчивой, но все же слишком новой и от того непривычной, чем многих напугала. Гарри принял неизбежное.

- Рон, думаю, больше никто не придет, но стоит смотреть на происходящее с хорошей стороны. Их здесь ровно столько, сколько нам требовалось... так что даже отбора проводить не надо. Дети, вы все приняты!

Ученики переглядывались, обмениваясь неуверенными улыбками. Самыми недоверчивыми были слизеринцы.

Рон взял дело в свои руки.

- Итак, пятеро гриффиндорцев и два рейвенкловца образуют оранжевую команду... С... слизеринцы, вы четверо, и трое хаффлпаффцев входят во вторую команду, фиолетовую. Оранжевая команда, возьмите форму и метлы и подойдите ко мне, я буду вашим тренером.

Ученики с энтузиазмом бросились к названным вещам.

Когда Рон со своей командой отошел, заговорил Гарри.

- Итак, вы фиолетовая команда. Возьмите форму и метлы. Если вашего размера нет, позовите меня, и я помогу вам подогнать форму заклинанием.

Гарри нервничал, но старательно успокаивал себя мыслью, что тренировать детей будет не сложнее, чем преподавать в АД...

- Начнем мы со знакомства. Вы все знаете, кто я. В дальнейшем прошу называть меня просто Гарри. А ты?

Гарри повернулся к самому крупному из детей. Кое-кто из них казался даже испуганными.

Паренек долго колебался.

- Меня зовут Джереми Кребб... брат Винсента... - настороженно выдавил он, запинающаяся речь выдавала его тревогу.

Все замолчали, ожидая резкую реплику от гриффиндорского героя. Но тот даже не поморщился.

- Что же, надеюсь, ты будешь так же силен, как и твой брат... А ты? - поинтересовался Гарри у следующего ребенка.

Удивленные его доброжелательностью, первогодки продолжили представляться, но все же в их голосах продолжало звучать недоверие.

- Я Камилла Флинт, сестра Маркуса.

- Я Элеонора Нотт, сестра Теодора.

- Я Эндрю Розье, единственный ребенок в семье.

Вот такие слизеринцы... Все дети Пожирателей Смерти... Просто потрясающе! Но назвался груздем - полезай в кузов...

- Мы - Вергилий и Овидий Буты, - хором сообщили близнецы, разулыбавшись, - братья Терри!

- Но ведь Терри рейвенкловец!

- Да, а нас распределили в Хаффлпафф!

- Близнецы... Фред и Джордж будут в восторге. А ты? - повернулся Гарри к последней.

- Я Виолетта Скарф.

Гарри внимательно посмотрел на них всех. Ему казалось, что они невероятно маленькие, кроме Джереми, конечно же. Хотя сам Гарри наверняка в их возрасте был таким же, если не меньше. Но все они хотели играть в квиддич, и он сделает все для исполнения их мечты.

* * *

Драко Малфой сидел на трибуне, как уже привык за последние две недели. Он наблюдал, как его партнер старательно тренировал свою восторженную команду. Сначала ученики с подозрением отнеслись к своему тренеру, и особенно это было заметно по слизеринцам. Кстати, ничего удивительного! Затем медленно, поражая невиданным терпением, - Драко даже не представлял, насколько терпелив может быть Гарри, - гриффиндорец все же добился их доверия. Пришлось признать, что он оказался хорошим педагогом: он терпеливо раз за разом добивался правильного выполнения всех упражнений, не издевался ни над кем из маленьких игроков, даже если упражнение по-прежнему не получалось, зато с энтузиазмом рассыпался в похвалах за малейший успех. Множество учеников локти себе кусали от досады, что не решились явиться в тот знаменательный день на квиддичное поле, и теперь им оставалось только с восхищением следить за тем, как их более смелые товарищи кувыркаются в воздухе, и как с каждым днем возрастает их мастерство.

А вот жизнь Драко, в отличие от остальных, радужной назвать было сложно. Он скорее сказал бы, что она стала совсем мрачной.

Две недели... вечность для одинокого слизеринца...