Принимаю бой

Весной 1903 года на Черное море с Балтики пришел миноносец «Свирепый» — новый быстроходный корабль, вооруженный пятью артиллерийскими орудиями и двумя торпедными аппаратами. Производя смотр, командующий Черноморским флотом вице-адмирал Чухнин признал: корабль в отменном порядке. А какой переход совершила команда! Зимняя Атлантика лютовала, даже крупные суда стремились укрыться в портах… Молодцы!

И все-таки адмирал хмурился: из Питера пришел миноносец, а там известно, что делается, — волнения, стачки… Не принес ли этот, радующий глаз свежей краской и до блеска надраенной медью, корабль революционную крамолу? Сходя на берег, Чухнин буркнул командиру: смотреть за матросами построже.

Смотрели недреманно и офицеры, я жандармы. А в кубриках из рук в руки ходили потертые на сгибах, зачитанные до дыр ленинская газета «Искра», листовки и прокламации Российской социал-демократической рабочей партии, призывавшие готовиться к вооруженному восстанию против ненавистного царизма. На миноносце возник подпольный революционный кружок, им руководил матрос Мартыненко. Собираясь в тесных, душных кочегарках, в угольных ямах, матросы горячо обсуждали положение в стране, ждали своего часа.

Однажды на сходку тайком пробрался моряк с броненосца «Потемкин», большевик Иван Сиротенко. Он был членом Центрального флотского комитета военной организации РСДРП, к его словам матросы особенно прислушивались. Сиротенко предупреждал: восстание назревает.

В октябрьский день 1905 года на «Свирепый» пришла весть: матросы, солдаты и рабочие Севастополя потребовали освобождения политических заключенных. Полиция открыла огонь по демонстрантам.

Команда собралась на верхней палубе.

— В город! — раздались возгласы. — Поддержим рабочих!

Матросы «Свирепого» участвовали в митингах, слушали пламенные речи лейтенанта Шмидта. В ночь на 15 ноября они арестовали офицеров и захватили миноносец. На мачте взвился красный флаг.

Утром моряки увидели — кумачовые полотнища реяли на крейсере «Очаков», минном крейсере «Гридень», канонерской лодке «Уралец», миноносце «Заветном»… А на мачте «Очакова» еще колыхался на ветру флажный сигнал: «Командую флотом. Шмидт».

«Свирепый» направился к «Очакову». Вдруг на пересечку курса вышла канонерская лодка «Терец».

— Застопорить машины, иначе открою огонь! — крикнул в рупор старший офицер канлодки.

— Дорогу миноносцу, иначе мину пущу! — ответили со «Свирепого».

«Терец» поспешно отвернул.

Команда «Очакова» приветствовала «Свирепый» громким «ура». В воздух взлетели бескозырки, оркестр заиграл марш.

Лейтенант Шмидт перешел на палубу миноносца. Его встретили с почестями, полагающимися адмиралу: команда стояла в строю, был отдан рапорт.

Шмидт поднялся на мостик, приказал следовать на рейд.

Заработали машины. «Свирепый» взял курс к крейсерам и броненосцам. На его палубе играл оркестр.

«Миноносец шел медленно, — вспоминает очевидец. — Шмидт стоял без фуражки, с развевающимися волосами и к каждому кораблю обращался с призывом присоединиться к восставшим, поддержать трудовой народ в борьбе за свободу».

Матросы «Свирепого» восхищались мужеством «красного адмирала». Миноносец подходил почти вплотную к кораблям. На их палубах стояли не только сочувствовавшие восстанию. Офицеры демонстративно хватались за оружие, с мостиков раздавались злобные угрожающие выкрики. В любую секунду мог прозвучать предательский выстрел. Но контрреволюционеры не осмелились, они видели — пушки и торпедные аппараты «Свирепого» наготове.

Правительство стягивало в Севастополь войска для расправы с восставшими моряками. Адмирал Чухнин предложил кораблям немедленно спустить красные флаги.

«Я не сдамся», — просемафорили с «Очакова». «Я не сдамся», — повторил «Свирепый».

«Красный адмирал» направил на «Свирепый» Ивана Сиротенко, назначив его командиром отряда революционных миноносцев.

Правительственные войска и корабли открыли по восставшим жестокий огонь.

«Атаковать броненосцы Чухнина», — передали на «Свирепый» с «Очакова».

Сиротенко приказал дать самый полный. Открыв стрельбу из орудий, миноносец с изготовленными к бою торпедными аппаратами стал занимать позицию для атаки.

Обнаружив, что «Свирепый» готовится к торпедному залпу, враги сосредоточили на нем огонь десятков орудий. Вода вокруг клокотала от разрывов снарядов. Стреляли и с кораблей, и с берега. Тяжелый снаряд разрушил машину, окутанный клубами пара миноносец потерял ход.

— По «Свирепому» бейте! — приказал Чухнин. — Потопить его! Потопить во что бы то ни стало!

Миноносец горел…

Упал, сраженный осколком, Сиротенко. В огне гибли комендоры, машинисты, сигнальщики, минеры… Оставшиеся в живых продолжали сражаться.

Многие матрасы взрывными волнами были сброшены за борт и пытались вплавь добраться до берега. По ним строчили пулеметы.

Бой длился более двух часов.

«Свирепый» красного флага не спускал, — говорилось в обвинительном акте по делу восставших, — и продолжал стрелять до тех пор, пока не получил таких повреждений, что потерял способность двигаться, причем были разрушены все надстройки его палубы».