Приношение Гермесу

Исайя Берлин (чудное имя, если вдуматься), светило из Оксфорда, а также философ, поделивший свободу на «от» и «для» (и почему в оксфордских классах нет мехицы?), ничем не отличается от всякого иного раввина в своей боязни свободы безо всяких «от», «для» или других испанских сапожек – то есть просто босоногой свободы. «Свобода от» – это возможность гулять не в камере, а в кругу таких же свободных на просторном тюремном дворе. «Свобода для» – это свобода трудиться на советском (или любом другом передовом) предприятии после того, как тебя освободили из немецкого концлагеря. Даже если ты не еврей, и концлагерем для тебя была немецкая философия.

За пределами этого научного цирка, однако, всё же остаются вопросы. Может ли быть свободным я и одновременно другое «я»? Отвечать в принципе – противоречить логике. Всё, что не «я» – иное (на этом, кстати, построена метафизика Эволы – прочное здание, надо заметить), а значит, составляет границу моей свободы. Средний род здесь знаменателен. Абсолютно свободным – что бы вы ни понимали под свободой, даже состояние после второго Пришествия – может быть только один индивидуум. Абсолютный. Потому что он порождает свободу и несвободу как пространство возможностей, в котором творение обретает форму. Без такого порождения манифестация невозможна, и невозможны всякие рассуждения о феноменах этого порождения.

Необходимость рассуждать о свободе является признаком наличия цепей. Вы несвободны до тех пор, пока испытываете любую необходимость. Необходимость стремления к Богу, например. Необходимость достойно перейти порог смерти. Необходимость понять, как устроен мир, что есть Бог, что есть дьявол, кто будет жить, кто погибнет, кто достоин Царствия Небесного, а кто Геенны (хотя и ваше мнение на сей счёт, и «Царствие», и «Геенна» не более реальны, чем неполученный вами штраф, когда вы превысили скорость в совершенно безлюдном месте). Когда же у вас не останется никакой необходимости ни в чём, что не было бы «я», когда вы перестанете испытывать недостаток, лишённость, заброшенность, инаковость, вы, к сожалению, всё равно не сможете сказать «я свободен», потому что в это мгновение «свободен» утратит функцию предиката; «я» и «свобода» станут одним Я. А всё остальное – чем бы и кем бы оно ни было – станет небытием, каковым и является от века. В том числе, и этот текст.

Свобода и господство

Стремление быть востребованным лежит в основе рабской психологии.

Эвола

Механизм распада человеческого общества при незаинтересованном взгляде и отсутствии разного рода оптических устройств (навязанных в раннем возрасте идей, сословных, этнических и религиозных предрассудков) весьма прост: сначала расслоение по вертикали – на высшие и низшие касты, «элиту» и «народ», слуг и господ, свободных и рабов, – затем второй этап, утрата высшим слоем определяющих его качеств и постепенное растворение в низшем (сначала ощущение «родства», сочувствие, идеи равенства, а затем их идеологическое и политическое закрепление), после чего наступает третий этап, выделение этой смесью новой элиты, качества которой могут быть названы «высокими» только в рамках нового цикла (а их оценка по абсолютной шкале требует настолько удалённой точки перспективы, что по дороге к ней можно забыть и о содержании данной заметки, и о смысле письма вообще, поэтому я предпочитаю от подобного воздержаться). Так, состояние единства человечества в начале махаюги сменяется расколом на две половины – на высших, то есть сохранивших изначальную свободу, и низших, или тех, кто впал в зависимость (без дополнения; это состояние утраты свободы как таковое). Дальнейшее разделение второй половины на три части привело к возникновению варны, и для человечества наступила эпоха четырёх «каст» ведической традиции.