Приносящая надежду (СИ)

Здоровье последних эмигрантов из Трехмирья, вопреки опасениям дракона, было вроде и ничего, в здоровом воздухе, с чистейшей водой и отличным питанием они еще до нового года потеряли облик аскетов. Даже глаза повеселели. Адаптироваться у них еще не получалось, хотя человеку не мешали эльфы, а эльфа не раздражали люди. Ничего. У Паира и Вианы тоже не получалось, а теперь даже Виана оттаяла, специально приезжала с фермы, чтобы с Леной поздороваться, и Лена ее чуть узнала – в юной девушке мало что осталось от маленького звереныша. Даже Гарвин попривык к отсутствию войны и присутствию людей. Эвин Суват устроился помогать в кузнице, решив, что солдатской службы с него точно хватит. Кармин взялся писать историю Трехмирья. Может, она никому и не нужна была, а рабочие руки пригодились бы скорее, но никому не пришло в голову попрекнуть его в «безделье». Он был менестрелем, потерявшим желание петь, и это было для эльфов чем-то страшным.

* * *

Снова появлялся Кристиан, но так же никакого разговора не получилось, и зачем он приходил, Лена не поняла. Пять минут ни о чем. Просьба не поворачиваться. Вопрос – почему. В ответ вопрос: боишься? Нет. И правда не боишься… А почему поворачиваться нельзя – боишься? Тебя – ну что ты, нет, и вовсе не потому, что ты ничего не сможешьсделать, ты не захочешь, потому что ты даже лютых врагов, даже Корина Умо убить не хочешь, хочешь только обезвредить… А как там у Корина дела без магии, или ты ему магию вернул? Вот еще, буду я этим заниматься, но не обольщайся, у него не один вид магии, чем он, собственно, и опасен. И ушел.

* * *

В Путь они отправились, когда подсохла земля. Если честно, особенной потребности Лена пока не ощущала, да и остальные вроде были при деле. Зато возникла уверенность, что не стоит баловать одну только Сайбию своим светлым обликом. Надоело. А как не надоело им, что эльфам, что людям, – вопрос вопросов. До чего дошло – крестьянам не лень было по снегу ехать в Тауларм якобы что-то купить или продать, а на деле – поглазеть на Светлую, а если повезет – еще и благословение получить. В основном от этого Лена и убегала. Больше всех радовался, наверное, Гару, хотя ему-то что – какая разница, в каком мире с ликующим лаем носиться во густой траве, но он просто визжал от восторга и падал на спину, когда понял, что они уходят из города. Или опять испугался, что его оставят одного, дурачина, разве ж было когда такое.

Шут прихватил аллель, огрызаясь на реплики Милита. Лена привычно собрала милые сердцу вещички (так они официально и назывались, хранились в отдельной шкатулке в Ленином рюкзачке, и нести их она никому не доверяла), мужчины нагрузились палатками, одеялами и прочими необходимыми вещами, и снова получилось вовсе не много, у Милита меч, наверное, весил больше, чем заплечный мешок.

Глаза горели у всех, даже у старательно прикидывавшегося равнодушным Гарвина. И пусть миры похожи друг на друга, все равно интересно. Даже когда они лезли по горам, сбивая в кровь ноги даже в сапогах, расцарапывая руки и вообще все, до чего могли дотянуться местные кусты да деревья. Мужчины поглядывали на Лену исподтишка: когда терпение-то кончится? Терпение кончалось, но уверенность, что сказать козой из мира в мир при малейшей трудности нельзя, не исчезала, потому Лена выбивалась из сил, пыхтела и тихонько поскуливала, наткнувшись на очередную колючку, но шла. Она определяла общее направление, а частности уже были за ее верными следопытами. Они понимали, наезженная дорога или нет, стоит ли сворачивать или надо топать прямо, легко ориентировались в лесу или в горах – хоть по солнцу, хоть по звездам, то есть если решено было идти на юг, они не сбивались на западное направление.

Горы были высоковаты. Даже весьма. Со снежными шапками, кручами, пиками и прочим, но нюх Маркуса вел их к перевалу. Каким-то чудом он различал тропу, даже когда кончилась любая растительность, когда кончились даже камни и кругом засиял снег. Глаза болели. Лена щурилась до того, что начинали ныть покрасневшие веки. Эльфы смотрели на людей сочувственно: почему-то они и на слепящую белизну реагировали нормально. Наверное, в их глазах был какой-то регулятор контрастности и яркости. Шут на очень большом расстоянии умудрился подстрелить нечто козлоподобное, а Милит сбегал и принес. Дров не было никаких, а есть сырое мясо Лена не собиралась, но никто и не намеревался этого делать: Гарвин зажарил куски мяса с помощью магии, нагрев плоский камень. Отбивные получились очень даже ничего.

Каким-то чудом они предчувствовали трещины, скрытые снегом. В один прекрасный момент уперся Маркус: не пойдем дальше – и все, здесь переждем, а чего переждем – не знаю. И когда примерно через час перед ними с нарастающим воем и грохотом пронеслась снежная лавина, эльфы посмотрели на него с уважением.