Приносящая надежду (СИ)

Только все равно пришлось возвращаться. Не могли они себе позволить такой жизни. Что-то начинало давить – и на шута, и на Лену, и она свое состояние поняла сразу. Долг, будь он неладен. Казалось бы, что и кому она должна, ежели она Светлая и все просто счастливы лицезреть ее заурядную физиономию… А вот получалось, что должна. Маркусу должна, Милиту, Гарвину. Вовсе никакое не предназначение выполнять, не пророчество самолично осуществлять – если оно истинное, само осуществится и их не спросит, – а быть с друзьями. Они беспокоились, и Лена чувствовала это на расстоянии. Обратно они нахально пошли пешком, а в первой деревне шут купил лошаденку, на которую ни один уважающий себя джигит не сел бы, а им и такая вполне сошла, чай, не Светлая странствовала, а просто пара горожан домой возвращалась… Ушло на дорогу времени изрядно, почти десять дней – и тоже без единого происшествия. Лена основательно пополнила запас лекарственных растений, обнаружив здесь одну крайне полезную травку, которой раньше в Сайбии не видела, не росла она в предгорьях Силира. Так полдня они с шутом ползали на карачках по полю, выискивая травинки должного размера и цвета и приводя в восторг Гару: пес кидался то на Лену, то на шута, заваливал их и падал сверху, чтоб радостно обслюнявить, что под язык попадет. Вечером на привале пришлось учинять солидную стирку, потому что белую рубашку шута и Ленино голубое льняное платье густо покрывали грязно-зеленые разводы. Удивительно, но здешние натуральные ткани стирались обыкновенным мылом и руками в сто раз лучше, чем всякая синтетика в разрекламированном порошке и машине-автомате. И всего через час и рубашка сияла белизной, и платье, не потеряв цвета, стало чистеньким, ну и прочие мелочи сушились по кустам. Белье тут, увы, было сугубо утилитарно, и даже эльфийские лифчики были всего лишь удобны. Собственно, эльфийки и придумали-то их никак не для красоты, у них красоты как раз внутри этих самых лифчиков располагались, а исключительно для удобства: эльфийки были активны, ездили верхом (и не шагом, как Лена), бегали, стреляли из лука и, случалось, махали мечами, вот, чтоб грудь не мешала, ее и удерживали незатейливой конструкцией.

Заодно Лена и Гару выстирала с тем же мылом: он умудрился залезть в болотце и извозился в тине, как леший, и сами они вымылись в теплой речной воде.

Они сидели у костра, ждали, когда дожарится какой-то зверек, которого шут притащил уже ободранным (на кошку непохоже, и ладно), любовались закатом и молчали, когда заворчал и взъерошился Гару. Шут подобрался и оглянулся, Лена тоже повернулась. На холме совсем рядом стояла здоровенная собачища, красивая, статная, и смотрела на них. А они смотрели на нее, и шут почему-то был напряжен.

– Ну что, псина, – спросила Лена, – случилось чего? Или есть хочешь? А фигушки, сам иди лови, это тебе не пригороды Новосибирска, тут зверья – ленивый поймает.

Псина склонила голову, пошевелила ушами и неторопливо направилась к ним. Гару зарычал, что не вызвало вообще никакой реакции. Лена прикрикнула на охранника – ишь, ревнивый какой выискался! – и протянула сухарь псу. Тот старательно обнюхал угощение, деликатно взял и схрумтел в две секунды.

На шкуре запеклась кровь.

– Он ранен, Рош, – сообщила Лена, вытаскивая «аптечку», – и вот ведь умница, к людям пришел. Ну сейчас я тебя полечу, псина.

Вообще, то, что она сделала дальше, было более чем странно. Рана на плече была явно не от зубов – ровный и глубокий разрез, то ли кинжалом кто полоснул, то ли мечом рубанул, но Лена этот разрез зашила. А собака вытерпела. Конечно, Лена и мазью обезболивающей и дезинфицирующей смазала, но все равно, собака ведь, не человек, Гару бы извертелся весь, его б оба эльфа не удержали, а этот даже головы не повернул.

Пес пролежал рядом до утра, Гару пришлось смириться, хотя шерсть у него на загривке стояла дыбом и периодически Лену будило его утробное ворчание, да и шут почему-то почти не спал. Утром Лена осмотрела рану – вроде воспаления никакого не намечалось, смазала ее заживляющей раны мазью, понимая, что толку мало, что все равно слижет, да не беда, не яд, может, и так немножко подействует. Пес снова с достоинством выдержал процедуру, посмотрел на Лену долгим внимательным и понимающимвзглядом и неспешной трусцой направился по своим делам. Шут перевел дыхание.

– Рош, неужели ты боишься собак? – спросила Лена, снимая с веток высохшую одежду. Надеть платье или все-таки практичнее в юбке идти? Опять на четвереньках придется походить, опять платье зазеленится. Юбку. Проще. Тем более что юбка хорошая, и блуза тоже удобная, и даже Лене весьма к лицу…

– Я не боюсь собак, – медленно ответил шут, – но думал, что ты все-таки способна отличить собаку от волка. А падать-то зачем? Попу отшибешь. Да, это был волк. Причем матерый.

– А… – слабо квакнула Лена. – А чего ж он подошел? И не стал нас есть?