Принц для снежной бабы

– Уже спросил! – игриво стрельнула глазами администратор. – Боится он, что нас совсем прикроют! Ведь москвичи избалованные очень, и им все не нравится. А у нас уж тут есть к чему придраться, сами заметили, коль глаза имеете. Вот они и начинают жаловаться во все инстанции, а те устроят нам проверку и прикроют. Вот уже пятый сезон трясемся. Худо-бедно хоть какая-то зарплата в сезон идет обслуживающему персоналу. Держимся за свои места. А директору нашему так вообще тюремная камера мерещится за несоблюдение сам не знает чего. Вот я вас и не пустила, подозрительно вы как-то выглядели. Я даже подумала, что и костыли у вас для отвода глаз.

– Хорошая маскировка, ничего не скажешь, – вздохнула Маргарита, – лучше бы ее не было…

Женщина, наконец представившаяся Клавдией, вела их вверх по тропинке сквозь какой-то бурьян к маленькому домику за железной оградой, с мощными решетками на окнах.

– Милый коттедж! – сказала Клавдия, гремя ключами.

– Только решетки, как в тюрьме, – отметила Тоня.

– Так хозяин сначала для себя строил, чтобы своя семья отдельно жила, вот и перестраховывался. Богатый был, может, боялся, что ограбят. Проходите, осматривайтесь, все комнаты ваши. Завтрак с восьми, обед с двух, ужин в шесть. Еда без изысков, но вполне хорошая. Но если уж не понравится, то на побережье полно кафе и ресторанчиков. Хотя я бы зря деньги не разбрасывала, питание у вас включено в стоимость, ежели у нас останетесь, вот и питайтесь!

– Клавочка, а вы замужем? – вдруг спросил психолог.

– Я? – оторопела она. – Нет. Я в разводе давно уже, а почему вы спрашиваете?

– А вечера танцев у вас тут есть? – продолжал допытываться Лев Валерьянович, поправляя свой седой чуб руками.

– А как же. Как и везде. Вечера отдыха. И кино показывают, и концерты бывают силами отдыхающих. Вот вы, кстати, умеете что-нибудь? Танцевать, петь, играть на ложках, стихи читать, – говорила она, косясь на Тоню и слегка отодвигаясь.

– А что происходит-то? Я прямо стою и не знаю, как реагировать! – наконец-таки опомнилась Тоня. – Ты заселяешься в номер с женщиной и тут же назначаешь танцульки другой, что ли?! Это за что мне бог послал такого бабника? Я и ударить могу, но ведь больной же и так на всю голову? Вот что мне, простой русской женщине, делать в такой ситуации?

– Да я это… Я просто спрашиваю, без умысла. Есть тут развлечения или нет? Я, может, вас хочу пригласить… – ответил Лев Валерьянович, отодвигаясь от Антонины и чуть ли не прикрывая голову руками. Значит, он не такой уж ненормальный, раз вовремя смог включить мозги и выкрутиться из ситуации.

– Молодец! – похвалила его Тоня. – Насчет танцев я подумаю… Этот-то на костылях точно не пойдет.

– Нет, танцевать мы не умеем, – покосилась на Федю Маргарита.

– Могу сыграть на рояле, если он у вас есть, – сказал Федя, потом строго обратился к Рите и Антонине: – Вы за других не решайте, если своих талантов не имеете. Я вот, может, играю!

– Вы можете сыграть? – обрадовалась Клава.

– Могу, – ответил ей Федор.

– Тогда я включаю вас в художественную самодеятельность, а то у нас маловато пока номеров для концерта, а отчитаться должны.

– Включайте, – согласился Федор. – А что, настоящих артистов слабо для отдыхающих пригласить?

– Так это дорого! Вы же понимаете! – воскликнула Клава.

– Здорово устроились! Сами отдыхают, и сами себя развлекают! – засмеялась Антонина. – Спасение утопающих – дело рук самих утопающих!

Маргарита прошлась по комнатам. Антонина уже облюбовала себе одну, поселив Льва Валерьяновича рядом, соответственно, две другие достались Федору и Рите. Полы скрипели и ходили ходуном, это доставляло неудобство Федору, на стенах со светлыми обоями кое-где проступали темные пятна с зеленоватым ободком плесени. Каждую комнату освещала одна лампочка в пластмассовой люстре скудным электрическим светом. Пахло затхлостью. Антонина тут же везде пооткрывала окна для проветривания, чертыхнувшись и запутавшись в старых хлипких тюлевых занавесках, откуда посыпались засохшие комары и мухи. Все стены и даже потолок тоже были заляпаны убитыми комарами и мухами.

Рита содрогнулась от отвращения и постаралась больше не заострять на этом внимания.

– Тут вот посуда в серванте кое-какая, телевизор, но из России только Первый канал ловит.

– Вода есть в кране? – с ужасом в глазах спросил Федор.

– Обижаете. Холодная – всегда, даже пить можно из-под крана, горячая тоже есть, но долго спускать надо, чтобы она пошла, котел у нас разогревает, но сюда по трубам длинным пока дойдет… – покраснела Клава. – Вы уж прямо думаете, что у нас совсем деревня, что ли? Вот на ремонт денег нет, а так жить можно. Я пойду? – спросила Клава.

– Вы мне не рассказали о брате. Нам почему-то дали этот адрес, но Ерофей же не может быть прописанным в санатории? Здесь какая-то ошибка? – проговорила Маргарита.

– После того как у русских, скупивших недвижимость на побережье, стали отбирать бизнес и передавать украинским бизнесменам, этот санаторий и достался отцу Ерофея Олегу Александровичу Егорову.

– Это и мой отец! – не удержалась Маргарита.