Принц для Сумасшедшей принцессы

— А я вообще-то боцманом на «Марготе» служу, — продолжал бурно жестикулировать обладатель раритетных штанов, наслаждаясь оказываемым ему вниманием. — Мамукой меня кличут. Так вот, прошлой ночью накатила вдруг на нас страшная гроза. Ветер так и завывал, будто свора голодных демонов, пытаясь сорвать такелаж. И тогда наш капитан дал приказ срочно свернуть марсель[5] на грот-мачте[6] да спустить его вниз. Но только мы ослабили парус, собираясь увязать плотное полотнище, как вдруг в небе над нашими головами появилось летящее вниз тело, свалившееся прямиком в образованный марселем мягкий гамак. Мы едва успели вас подхватить…

Я растерянно прикусила губу:

— А что произошло дальше?

— Да ничего особенного. — Последнюю точку, оканчивающую невероятный рассказ, поставил сам Маллер, ненавязчиво переходя на «ты»: — Уснула ты тут же, как младенец! Точнее говоря — вырубилась. И знаешь, я взял на себя смелость снять с тебя кольчугу и обнаружил огромное кровавое пятно, расплывшееся на манишке твоей рубашки. Но раны под ним не выявилось — только нежная, свежая кожа…

Я рывком оттянула ворот рубашки и заглянула в вырез. Де Вакс говорил чистейшую правду.

— Чудо, — почти благоговейно перешептывались мореходы. — Баба к нам с неба упала — и не убилась…

— Беременная к тому же! — почти хамски добавил чей-то звонкий фальцет.

Я нервно дернула шнурок на рубашке, запахивая глубокий вырез.

— Не бойся нас, — мягко попросил меня Маллер, — мы не причиним тебе зла. И даже рубашку новую подарим, если не побрезгуешь принять с нашего плеча…

Пираты добродушно рассмеялись, и я внезапно ощутила всепоглощающее доверие, затопившее мое сердце. Я находилась среди друзей.

— Приму с благодарностью… особенно желтую. — Я игриво подмигнула Мамуке. Боцман важно приосанился.

— Открой нам всю правду, госпожа Ульрика. — Капитан просительно заглянул мне в глаза. — Уж слишком много невероятных историй, рассказывающих о тебе и твоих товарищах, ходит по всей Антее. Поговаривают, будто ты бессмертна и умеешь заращивать раны. Утверждают — ты намереваешься избавить мир от власти лжебогов и вернуть магам былую силу. Шепчутся — ты мечтаешь подарить людям свободу от лицемерных правителей и позволишь каждому жить так, как ему хочется. Правда ли это?

— Правда! — звенящим от волнения голосом искренне ответила я. — Каждый из нас имеет право на счастье, но за него нужно бороться. А посему теперь нам придется сплотиться и воевать против демоницы, несущей погибель всему живому!

Матросы восторженно завопили.

— Я тебе верю! — твердо произнес пират. — А к тому же я знаю Ланса и Огвура. Они хоть и очень необычные, но зато честные и храбрые. Да я и сам вижу — твои раны зажили самым волшебным образом, — а значит, легенды о тебе не врут…

— Маллер, мне кажется, что исцеление ран — вовсе не моя заслуга, — с долей скептицизма сообщила я, тщательно взвешивая каждое слово. — Вполне вероятно — меня спас человек, вернее, не человек, а… мертвый демон!

Де Вакс недоверчиво покачал головой:

— Вряд ли. Уж очень неправдоподобной выглядит твоя версия. Возможно, этот всесильный спаситель приснился тебе…

— Приснился?.. — Мне так не хотелось расставаться с мыслью о том, что Астор каким-то загадочным образом оказался способен вмешиваться в мою жизнь… — Нет, я с тобой не согласна. Это произошло наяву!

— Госпожа Ульрика, поверь моему опыту, — продолжал убежденно втолковывать пират, привыкший мыслить не легендами и сказками, а иными, куда более приземленными реалиями, — тебе просто повезло. Удивительная слаженность наших действий совпала во времени — и вот уже скатываемый моряками парус спасает тебе жизнь. А женщина в твоем положении всегда подвержена влиянию различных фантазий и домыслов, что является нормальным. Не терзай себя попусту: привидевшиеся тебе образы были всего лишь сном!

— Сном… — печально повторила я. — Не исключено, что ты прав… Но почему тогда я уже не в первый раз вижу неясные тени и слышу голос умершего возлюбленного?

— Мы все кого-то теряли! — быстро отвернулся мореход, но я заметила судорогу отчаяния, искривившую его худощавое лицо. Похоже, этот жизнерадостный пират тоже хлебнул лишку горя, научившись переносить его со стоической выдержкой. — Но раненую душу не так-то легко вылечить…

— Да, душа болит, а начнешь ее лечить — заболит печень! Каррамба![7] — делая умное лицо, поддакнул Мамука, скашивая глаза в сторону выкаченного на палубу бочонка с ромом.

— Нужно прекратить затянувшееся противостояние Добра и Зла, — импульсивно выкрикнула я. — И тогда никто из нас больше не лишится любимых!

— Но как это сделать? — посветлел лицом Маллер, прогоняя гримасу отчаяния со своих мучительно закушенных губ. — Научи нас, принцесса!

И тогда, решив, что честность всегда является наилучшей формой политики, я поведала ему все, без утайки раскрыв жестокие замыслы Ринецеи.

На палубе воцарилась мертвая тишина, нарушаемая только шорохом волн.

— Я готов заплатить своей головой, но демоницу нужно остановить! — Маллер изо всех сил шарахнул кулаком по жалобно загудевшей мачте. — Жизни не пожалею!