Принц Галлии

Графиня вздрогнула и прижалась к Симону.

— Очень интересно, — сказал Эрнан. — А как ты думаешь, Жакомо, эти люди не станут возражать, если мы спустимся к ним, чтобы взглянуть на преступника?

— Думаю, что нет, монсеньор.

— Только без меня! — Адель брезгливо поморщила нос. — Ненавижу преступников, они так противны!.. Лучше я пойду купаться, пока еще не похолодало. Вы со мной, Симон?

Тот вопрошающе взглянул на Шатофьера. Эрнан улыбнулся ему одними лишь уголками губ и утвердительно кивнул. Симон понял, что на его долю выпало далеко не самое худшее — отвлекать внимание графини.

— Да, Адель. Конечно, я провожу вас.

— А может, искупаемся вместе? — спросила она, уже направляясь вместе с ним к небольшой калитке, выходившей к ручью.

Гастон глядел им вслед, ухмыляясь.

— Наш Симон разгулялся вовсю. Но, надеюсь, хоть одно доброе дело он сделает… вернее, не дело, а будущего графа де Монтальбан. И у меня появится еще один племянник — сын мужа моей сестры.

— Однако ты циник еще тот, — покачал головой Эрнан. Он подождал, пока калитка за Симоном и Аделью затворилась, и обратился к Рикарду, готовый в случае отказа мигом сгрести его в охапку и зажать ему рот: — Так что, виконт, сходим поглядим на преступника?

Рикард понуро кивнул:

— А почему бы и не взглянуть? Ведь я тож… Вот только выпить бы мне…

— Жакомо сейчас все приготовит. А пока идемте, господа, посмотрим на преступника.

Через несколько минут после того, как молодые люди свернули за угол дома, где находился вход в подземелье, у ворот ограды появился мужчина лет шестидесяти с охапкой хвороста в руках. Жакомо быстрым шагом направился к нему.

— Преступника уже привезли, хозяин, — сказал он.

— Да, я видел, — произнес лесник с сильным акцентом. — И пусть господа простят, что я не поспешил приветствовать их. Не шибко мне хотелось встречаться со злодеем.

— Да ничего, ничего. Все в порядке, хозяин.

Лесник тяжело вздохнул:

— Ох, не нравятся мне эти дела, вельми не по нутру. Боюсь, перепадет мне от госпожи, что я без ее позволения…

— Не беспокойся, хозяин, госпожа еще поблагодарит тебя. Ведь бумага у тебя есть — так чего же переживать? Покажешь ее госпоже, когда она потребует. Пойми, ты делаешь ей большую услугу.

— Это я разумею…

— Вот и ладушки, — ухмыльнулся Жакомо, подражая Шатофьеру. — Да, еще одно. Вместе с нами приехал господин с женой, сейчас они купаются в ручье, а когда воротятся, будь так любезен, накорми их, попотчуй тем вином, что я привез, и приготовь им постель. Возможно, они захотят отдохнуть, а то и останутся переночевать.

— О, с этим нет проблем, — заверил его лесник. — За господином с женой я поухаживаю с великой охотностью. Мне приятно будет послужить гостям, которые не имеют никаких жутких дел.

— Им ты скажешь, что мы взяли вино и отправились прогуляться пешком в лесу. Что мы приехали с преступником, они не знают, и не говори им ничего.

— Хорошо, хорошо…

— А если кто-нибудь сюда наведается, ты ни о чем не знаешь.

— Ну, конечно, конечно…

— А также позаботься о наших лошадях, — добавил Жакомо и направился к углу дома, за которым скрылись господа.

А тем временем трое молодых людей вошли в дальнее помещение подвала, которое до жути напоминало самую настоящую пыточную камеру.

В помещении находилось четверо человек. Один из них был Гоше, слуга Филиппа; он сидел за ветхим столом, напротив одетого в черное человека лет тридцати пяти — сорока. На столе стояла початая бутылка вина, три зажженные свечи и чернильница. Перед человеком в черном лежало несколько листов чистой бумаги и полдюжины новых перьев.

В противоположном конце камеры пылал вставленный во вделанное в стену кольцо факел. Рядом, возле жаровни с тлеющими углями, хлопотали двое раздетых до пояса громил, раскладывая на полу зловещего вида инструменты, о назначении которых было нетрудно догадаться.

Завидев вошедших господ, все четверо вскочили на ноги и поклонились.

— Ваша светлость, — сказал Гоше Шатофьеру. — Вот те самые люди, которых мы ждали: младший секретарь управы города Сангосы мэтр Ливорес, а также мастер городской палач с подручным.

— Молодчина, Гоше! — одобрительно произнес Эрнан.

— А где же преступник? — спросил Рикард, тревожно озираясь по сторонам.

— Ну, раз вы уже пришли, господа, — ответил секретарь, — то и его должны вскоре привести.

С этими словами он вопросительно взглянул на Эрнана, но тот притворился, будто не понял его взгляда.

— А вы не скажете, — не унимался Рикард, — в чем состоит его преступление?

— Разве вы не знаете? — искренне удивился мэтр Ливорес. — Впрочем, мне тоже сообщили об этом лишь по приезде сюда. К вашему сведению, сударь, нам предстоит допрашивать преступника, обвиненного в покушении на жизнь ее высочества Маргариты Наваррской.

— О Боже! — в ужасе содрогнулся Рикард. — Как же так!.. Господи помилуй!.. Кто?… Кто?…

— И этот преступник, — невозмутимо продолжал секретарь, даже не подозревая, как он развлекает этим Шатофьера. — Представьте себе, милостивый государь, этот преступник — не кто иной, как сам господин виконт Иверо.