Принц Генри

– Я ведь стану королевой, и я должна научиться быть голосом всех тех людей, которые не могут говорить сами за себя. Должна уметь утешить их, быть их другом, защитником. Я хочу менять этот мир вместе с тобой, Генри. Хочу использовать все, что умею, все, что мне дано, чтобы помочь там, где могу, – она моргает, и слезинка скатывается по ее мягкой щеке. – И я думаю… думаю, у меня в самом деле получится.

Чертыхнувшись, притягиваю ее к себе, крепко прижимаю.

– Ты потрясающая. У тебя все получится.

Через некоторое время я отстраняюсь, смотрю ей в глаза.

– Если с тобой хоть что-то случится, я сдохну. И я сейчас не преувеличиваю, – мой голос звучит хрипло, а в глазах стоят слезы, но сейчас мне абсолютно по хрену. – Ты вплетена в саму мою душу, обнимаешь само мое сердце. И если что-то случится с тобой, моя душа увянет, погибнет, и ничто уже не будет важно.

– Для меня также, – она нежно касается моего лица. Моя прекрасная нежная девочка. – Думаю, нам обоим надо постараться, чтобы с нами ничего не случилось.

Все еще в ужасе, притягиваю ее к себе. Но моя любовь к ней достаточно велика, чтобы я позволил ей это.

– Да уж, ну мы и парочка.

Она вскидывает голову и целует меня:

– Идеальное совпадение.

* * *

Через пару дней мне чертовски захотелось набить новую татуировку. В Каслбруке нет тату-мастера – ничего удивительного, – поэтому мы с Сарой отправляемся в путь, едем часа три, ближе к столице. На мне кепка и солнечные очки, чтобы меня никто не узнал, но моя охрана, столпившаяся у тату-салона, выдает нас. К счастью, когда мы приезжаем, тут безлюдно.

Показываю мастеру несколько фото на мобильнике – хочу набить портрет Сары. Я сфотографировал ее пару дней назад, на балконе. Вставало солнце, а мы были чертовски заняты – не до сна. Она все отворачивалась от фотоаппарата, и на ней были очки, а ее волосы были так здорово взъерошены после постели. С тех пор только этот ее образ мне и вспоминался, и такой я хочу набить себе на правом предплечье – чтобы смотреть на нее, пока мы вдалеке друг от друга.

В зоне за черными занавесями мне набивают тату, а Сара ждет снаружи, читает. Она не знает, что мне набивают. Она такая красивая, когда удивляется.

В общем, я не был разочарован ее реакцией. Сара ахнула, увидев собственное лицо, выбитое на моем теле, и накрыла ладонью рот. Мой член тут же отозвался, затвердел, тоскуя по ней.

А еще я набил пару новых деталей на свои татуировки на левой руке.

– Эти слова теперь в самом деле имеют для меня значение, – говорю ей я, когда она прижимается к моему плечу, и ее щеки пылают, а глаза блестят. Кажется, ей и в самом деле нравится.

«Долг» – написано над королевским гербом. «Честь» – рядом с военным гербом. А под портретом Сары – «Любовь».

– Долг, Честь, Любовь, – повторяю ей я. – Но самое важное из этого – любовь. Так и в Библии написано.

– Вообще-то в Первом Послании к Коринфянам сказано: «А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше».

Пожимаю плечами.

– Ну, я немного поправил обращение.

Она смеется, потом ее взгляд скользит по фотографиям татуировок на стене – примеры и предложения.

– Я тоже хочу татуировку.

– Бабушку хватит удар, – качаю головой. – Ладно еще когда у будущего короля есть татуировки. Но будущая королева – совсем другое дело.

Она распрямляется, полная силы, и говорит тихо, уверенно:

– На дворе двадцать первый век. Что подходит королю, подойдет и королеве. Боюсь, Ее Величеству придется смириться.

Целую ее в лоб.

– Если хочешь татуировку, дорогая, у тебя будет татуировка, одобряет королева или нет. У тебя уже есть идеи?

– Ага, – она восторженно улыбается. – Но тебе придется подождать. И не подглядывать.

Она скрывается за занавесками и что-то обсуждает с мастером яростным шепотом.

А чуть позже она возвращается, и ее правое запястье забинтовано. Схватив меня за руку, она жадно сжимает мою ладонь.

– Хотела набить вот здесь, чтобы смотреть и касаться, когда только захочу, – говорит Сара и снимает повязку.

Рисунок простой – раскрытая книга, страницы которой пусты. В самом начале там набито только одно слово: Генри.

– Моя история пока не закончена, – она протягивает руку, проводит по моему лицу, – но я знаю, что началась она с тебя.

Чтоб меня, я так благодарен ей, в таком восторге… и так сильно люблю ее, что просто не могу вместить в себя все эти чувства. Поэтому я делаю единственное, что могу сделать в благодарность за этот подарок: подхватываю Сару на руки и целую.

* * *

Утро, когда я должен явиться на службу, когда мне приходится уехать от Сары, наступает слишком быстро. Я пытаюсь уговорить ее остаться здесь, в тепле под одеялами, но она умоляет, настаивает – хочет проводить меня в аэропорт. В итоге я сдаюсь, потому что хочу провести с ней каждую минуту.

Солнце еще не взошло полностью, и воздух такой холодный. На взлетной полосе, прямо у самолета, который унесет меня прочь, нас встречает Уинстон, глава дворцовой охраны. Я представляю его Саре.

– Сара, это – Уинстон, наш главный «человек в черном». Он приглядит за тобой, пока меня не будет.

Уинстон кланяется ей с уважением.