Принц и Мадонна (СИ)

Многострадальная колбаса была возвращена на полку холодильника, чему я обрадовалась. Дальше маман проводила ревизию на кухне тихо и молча. Я подозревала, что она составляла список чего мне не хватает до полного счастья по ее мнению. Например, масла из виноградных косточек или свежего имбиря.

— Здрасьте, — поздоровалась сразу же, как только загрузила свою тушку на заднее сидение "ментовской" машины.

Почему-то к старым моделям автомобилей, используемых еще чуть ли не с советских времен, не пристало "полицейская" машина. Видимо, два понятия не были совместимы.

— Здравствуйте, — поздоровался молодой парень, сидящий за рулем. По возрасту он был моим ровесником, а может быть чуточку старше.

— Дочь, не отвлекай водителя, — строго произнесла мама.

Так, все понятно. Парень за рулем, мне не пара. Мама четко давала понять кто мне подходит, а кто нет. Все молодые люди у нее делились на две категории: "перспективные" и "самые обыкновенные". Похоже, что наш водитель относился ко второй.

— Как скажешь, мамочка, — злить маман, тем более перед походом по магазинам, я не собиралась, зная, во что мне может вылиться ее плохое настроение. Меня заставят мерить заведомо мне не подходящее, при этом громко обсуждать это с продавцами, охать и вздыхать. Терпеть такое издевательство даже я не в силах.

Всю дорогу мама вполголоса рассказывала мне какое грандиозное торжество планируется на день рождения "папыЖоры".

Я рассеянно кивала, особо не вникая в подробности. Главное, надо было кивать время от времени, говорить "да ты что?", закатывать глаза от бешеных цен и делать умный вид по поводу и без повода. С этим я справлялась виртуозно, даже особо и не напрягаясь. За время жизни с мамой, я научилась выдавать все те фокусы, которые мама от меня ожидала.

— Ты меня слушаешь? — во второй раз спросила родительница.

— Да, мама. Очень внимательно. Только у меня нос зачесался, вот я и чихнула, — ответила невпопад, после того как чуть не уснула под мерное бормотание родительницы. Она старалась говорить тихо, чтобы чужие уши не слышали ее.

Спрашивалось, зачем вообще говорить различного рода секреты, если боишься что их услышат?

— Ты не простыла? — она заволновалась. — До дня рождения выздоровеешь?

— Я не болею.

— Это хорошо. На празднике ты должна быть лучше всех.

— А зачем? — спросила, надеясь застать маму врасплох.

— Там и узнаешь, — не тут-то было. Родительница всегда начеку.

Второй раз спрашивать было бесполезно. Все равно не расскажет, если сама не захочет.

— Высади нас возле главного входа, — скомандовала мама водителю.

После того как мы вылезли и отошли на небольшое расстояние, я спросила:

— Мам, а это нормально, что ты используешь водителя "папыЖоры"?

— Я его жена и имею право, — сказала, как отрезала.

Мама была уверена, что все блага мужа принадлежат и его жене в том числе. И переубедить в обратном ее невозможно. Впрочем я не пыталась.

— Вначале мы пройдемся по первому этажу, — предупредила мама, начиная обход бутиков.

Я вздохнула, понимая, что на каторге было бы намного легче.

ГЛАВА 7

— Доня, вот еще пара платьишек, — мама дернула шторку в кабинке с такой силой, что та отскочила в сторону, как ужаленная.

— Мама, — вскричала. — Я же тут голая.

— Да кто на тебя смотрит? — пожала она плечами, не считая, что совершает что-то предосудительное, выставляя меня на всеобщее обозрение.

— Отлично, мама. Раз на меня никто не смотрит, то смысла переодеваться в кабинке я не вижу. Буду это делать вне ее, — и я решительно направилась к выходу, в то время когда на мне из одежды были только трусики и бюстгальтер.

Не то чтобы я желала, дабы на меня пялились случайные посетители магазина. Нет. Я вовсе этого не хотела. Но мое терпение лопнуло. Мы были в пятом по счету бутике и в каждом повторялось одно и тоже. Я заходила в примерочную, а мама, с регулярностью местной электрички, курсировала от вешалок ко мне. При этом совершенно не обращая внимание на мою стыдливость.

А раз так, то к чему она мне? Ненужна вовсе. Минута позора, зато все увидят не только фрагменты тела, а целиком. И тогда уж точно не будут заглядывать в приоткрытые щели примерочной.

— Доня, ты куда? Ты что делаешь? — мама вовремя спохватилась, схватив меня за руку и втянув внутрь примерочной.

— Еще раз выставишь меня пятилетней девочкой и я ею стану в полном и в переносном смысле, — я шипела не хуже гадюки.

Кажется, маму проняло.

Она не начала возмущаться, ругаться или скандалить. Маму посунулась назад с широко открытыми глазами.

— Доня, я не думала…

— В следующий раз, постарайся, — шипение из голоса никак не желало уходить.

— Хорошо, Донюшка, я сейчас, — и выскользнула из примерочной. Мама сделала это так, что вряд ли кто мог меня видеть.

Если бы так было всегда.

Ее не было долго. Минут десять. В это время я крутилась перед зеркалом в очередном платье, в котором была похожа на русалку. Разве что хвоста не хватало.

— Доня, можно к тебе? — вдруг услышала вкрадчивый голос мамы.

Я развернулась на месте на сто восемьдесят градусов, думая, что ошиблась и выглянула из-за занавески.

Нет. Не ошиблась.