Принц и Мадонна (СИ)

Там стояла мама, на руках которой висело несколько платьев.

— Заходи, — я чуть посторонилась, прикрывшись шторкой.

— Доня, ты возьми, я тут постою, — она протянула мне вещи, явно не собираясь входить.

— Мам, с тобой все в порядке? — задала мучивший меня вопрос.

— Да. Все хорошо. Ты возьми платья, я еще поищу подходящие, — маму словно подменили.

Я не знала как реагировать на ее поведение. С одной стороны оно было нормальным, а с другой… настолько нехарактерным для моей мамочки, что я пребывала в растерянности.

— Мам, ты не заболела? — задала последний вопрос.

— Доня, извини меня. Я была неправа, — произнесла она тихо, чем убила наповал. — Ты уже взрослая женщина, а я веду себя с тобой как с ребенком. Это неправильно. Но я привыкла считать тебя все время маленькой, что упустила когда ты выросла.

— Мама, я все понимаю и прощаю тебя. Иди я тебя обниму, — раскрыла объятья.

Моя дорогая родительница только того и ждала, чтобы проскочить в кабинку. Мы обнялись. Немного постояли молча, каждая думая о своем.

— Но платье мы все равно сегодня купим, — произнесла строго мама.

Все же она неисправима.

— Хорошо, мама, — пришлось согласиться.

Разве можно устоять против маминого напора, тем более когда она умеет признавать свои ошибки.

И мы выбрали. Не одно платье, а целых два. Первое понравилось маме, а второе мне. Мама решила, что мы не будем выбирать какое мне больше к лицу и купила оба.

Вот как ее не любить после этого?

Перед отъездом домой мама провела со мной воспитательную беседу, напомнив, что надо правильно питаться, вовремя ложиться спать, не сидеть долго перед компьютером, не пить и не курить.

Я кивала головой через определенные промежутки времени, думая о своем. И, кажется, чересчур увлеклась.

— Доня, я понимаю, что ты девочка уже большая, но делать вид, что тебе глубоко плевать на меня и мои слова, все же не стоит.

— Мама, да что ты такое говоришь? — возмутилась.

— То и говорю. Я — обиделась, — и со скорбным лицом она пошла к выходу из квартиры.

Пришлось в спешном порядке догонять и заверять в своей любви и послушании. Материнское сердце смягчилось. Я была прощена.

На этом мамин визит закончился.

А я облегченно вздохнула… до следующего раза.

* * *

— Зыкова, зайди к декану, — сообщила мне Кира, как только я появилась в академии на следующее утро.

— Зачем? — удивилась. Не успела прийти, а уже понадобилась. — По какому поводу?

— Не знаю. Предположительно… по поводу твоего вчерашнего прогула.

— Можно подумать, одна я не хожу на занятия, — ответила.

— А он сказал всех и вызвать, только ты первая, — Кира сидела склонив голову над блокнотом, в котором что-то отмечала.

— Везет Зыковой, всегда и везде первая. Даже к декану на ковер и то отличилась, — Марина не могла не съехидничать.

— Хочешь, ты за меня пойдешь? — повернулась в сторону сварливой девицы.

— Больно надо, пусть твои холопы за тебя ходят, а я тут посижу, — Марину хлебом не корми, а дай позадирать кого-нибудь. Сегодня этим объектом она избрала меня.

— Не волнуйся, твоя очередь быстро настанет. Не знаю как долго ты пробудешь в списке студентов, когда Датский узнает о том, чем ты занимаешься вечерами… — как бы между прочим намекнула задиристой девице.

— Ты не посмеешь, — она подскочила, словно ужаленная.

— А ты гадай, посмею или нет, — не знаю, похожа ли была моя улыбка на оскал, но я старалась.

Иногда Марина перегибала палку. Вот и выхватывала от меня по первое число.

На семинаре по Криминалистике мы изучали как правильно снимать следы пальцев рук. Перемазались все в порошке не хуже тех свинок в загоне. Зато урок пролетел незаметно. Лишь после звонка я вспомнила о необходимости появиться в деканате.

И зачем я понадобилась Датскому? Неужели правда будет ругать за один прогул? О предыдущих своих прегрешениях я как-то подзабыла.

Хотя, какие они у меня? Иногда могла не сдать вовремя реферат, прийти на физкультуру без формы, опоздать на лекцию. Все как у всех остальных студентов. Ни больше, ни меньше.

Я собрала свои пожитки и отправилась на аудиенцию к декану. В приемной обнаружила бессменную Клавдию Степановну. Еще когда я поступала, то она уже находилась на пенсии, а за прошедшее время она не помолодела. Это точно. Однако как и прежде была жизнерадостна и энергична.

— Мадонна Зыкова? — обратила на меня внимание. — Вас уже ждут.

Женщина знала всех студентов поименно, могла не заглядывая в личное дело зачитать его наизусть. Не человек, а ходячий компьютер. За это ее и любили, впрочем, как и за порядок в документах. Она выполняла всю бумажную работу в деканате, причем делала это на высоком профессиональном уровне. Никто не мог сравниться с Клавдией Степановной в мастерстве. Бедный будет тот декан, который лишится такого помощника. Если есть незаменимые люди, то это "наша Клава".

— Добрый день, Клавдия Степановна, — поздоровалась с женщиной, хоть и с опозданием.

Она строго посмотрела на меня из под роговых очков и кивнула в ответ. Женщина была немногословна. За это ее тоже любило начальство. Сора из избы не выносила. Секреты хранила исправно. Таких работников еще поискать.