Принц и нищенка

Я забираюсь с головой под одеяло и мне плевать, что там очень темно и свет ночника не проникает внутрь. Мне и так плохо, хуже уже не будет. Реву до самого утра, с уверенностью, что и больнее тоже уже не будет. Но ошибаюсь. Мне становится еще больней, когда утром я замечаю спокойного, заспанного Гофмана, выходящего из своей комнаты и он совершенно невозмутимо улыбается и машет мне рукой.

Глава 17

Фил

— Ну вы, уроды, и храпите! — раздраженно смотрю на Саню и Димона и зеваю.

Как они тут живут? Это же чокнуться можно! Все везде разбросано и воняет носками. Мог бы сейчас валяться со своей девочкой, но моя строптивая дикарка не открыла мне дверь. Бесится, паникует, что я потихоньку сбиваю ее спесь. Пришлось идти ночевать к пацанам. Я давно обещал уступить Тошику комнату для какого-то супер свидания. Так и не понял, какую кралю он приволок, когда я вернулся их уже и след простыл. Принимаю душ и опять думаю о Чумаковой. Не могу больше ждать, сегодня сам ее поцелую. Наша совместная ночевка прошла слишком потрясающе, она так сладко сопела на моей груди, а потом скользнула рукой по моему торсу и прижалась крепче. Я чуть не умер от переполняющей меня нежности. Моя милая дикарка. Думаю о ней и опять сердце сводит судорогой.

Вижу ее в коридоре, не произвольно улыбаюсь и сразу бегу догонять. Я соскучился. Васька какая-то хмурая и как будто мне не рада. Первая мысль, что-то случилось с Серегой, но наверное она бы мне об этом сказала, знает же, что я тоже волнуюсь.

— Куда ты опять так летишь? — еле за ней поспеваю.

— Отвали, — рычит Чумакова и даже не оборачивается.

— Да, стой же ты, дикая! — я пытаюсь притормозить ее за локоть, но она резко разворачивается и заносит надо мной кулак.

Напряженно смотрит мне в глаза и опускает руку.

— Я жалею абсолютно обо всем, что между нами было, — она медленно чеканит каждую букву, — Больше никогда ко мне не приближайся.

— Да чего ты так завелась? Не выспалась что ли? Я вот сегодня просто дико не выспался! — я обиженно хмурюсь.

— Я тебя в последний раз предупреждаю, отвали или будут проблемы! На этот раз точно будут!

— Какие? — я хмыкаю, — Пожалуешься на меня своему Скворцу? Скажешь, я нравлюсь одному парню, разберись с ним?

— Да, именно так я и сделаю! — Чумакова нервно машет головой и кутается в пальто.

— Окей! — я пожимаю плечами и прячу руки в карманы брюк, — Ну получу я по морде и что дальше?

— Ты не просто получишь по морде, — Василиса злобно тычет в меня пальцем, — Если ты еще раз ко мне приблизишься, он тебя просто размажет!

— Договорились, зови Скворца, будем размазываться!

За нами опять наблюдают любопытные зеваки, но мне не до них. Какая муха ее опять укусила? У нас ведь только все начало налаживаться. Как вихрь, Васька разворачивается и летит во второй корпус, а я только устало вздыхаю.

Ближе к обеду мне вообще становится не смешно. За утро я подошел к дикарке раз десять, но снова был послан самым грубым способом. И самое обидное, что Чумакова опять от меня дергается. По-моему, мы ее не вылечили, а еще больше сломали. В столовую она с нами не идет, чует мое сердце, опять закроется в своей комнате и мы не поговорим. Снова бегу за ней, как придурок и не понимаю, когда я успел превратиться в ее карманного пса, но ничего не могу с собой поделать. Чумакова оборачивается, видит, что я за ней иду и прибавляет скорость. Мы похожи на Тома и Джерри, что немного меня забавляет и одновременно расстраивает. Что мне еще нужно сделать, чтобы она перестала от меня бежать? Веду себя, как недотепа! Мы теряем столько времени из-за ее необоснованных страхов, которое могли проводить куда круче. Тем более, она тоже этого хочет. Как вспомню, как дикарка закрыла глаза и слегка приоткрыла губы, когда я просил меня поцеловать, сомнения сразу же исчезают.

— Да постой же! — в последний момент успеваю выставить ногу в щель двери, пока она снова не захлопнулась перед моим носом и какое-то время мы боремся, кто сильней.

Чумакова сегодня просто в ударе, победа достается мне довольно тяжело. Василиса отлетает в самый дальний угол, становится ко мне спиной и хватается руками за голову, рывком разворачиваю ее на себя, обхватываю пальцами лицо и вцепляюсь в ее губы. Я уверен, что она тоже хочет этого, но просто трусит. Я был готов, что дикарка какое-то время будет со мной бороться, а потом как обычно расслабится, но Чумакова даже не думает сдаваться. Она истошно бьется, брыкается и пытается оторваться от меня. На одно мгновение она становится мягче, разжимает губы, но когда я разжимаю свои, она вгрызается в мою нижнюю губу с такой силой, что меня пронзает резкая, пульсирующая боль и я ее отпускаю.

— Помогите! Кто-нибудь! — начинает истошно визжать, по щекам снова катятся слезы, а испуганные глаза бегают из стороны в сторону.

— Ты чего? — говорю тихо, смотрю на нее и не мигаю, вытираю разбитую губу ладонью, — Тут же нет никого, все на обеде…

Чумакова нервно всхлипывает и мечется, я продолжаю ошарашено наблюдать за ее реакцией и в груди ноет противной тяжестью.