Принц и Нищин

— Ну вот, — разочарованно выговорил Женя, — ты уже и начинаешь торговаться. Ну какие могут быть счеты между старыми друзьями? Ты понимаешь, Серега, у этих вот ребят в детстве было плохо с арифметикой. Макс вот до сих пор из математики знает только счет до двадцати и номер 326. Просто его в колонии именно под таким номером содержали. Так, Макс? Верно я говорю?

— Э… блина, — отозвался тот. По всей видимости, этот лексически богатый ответ обозначал утверждение.

До этого момента Сережа Воронцов думал, что такие реликты эпохи первоначального накопления капитала, такие гоблинарии-ортодоксы, как данный индивидуум Макс, давно уже вымерли или мутировали в более-менее цивильную бизнес-прослойку теневой экономики. Оказалось, что он обидно заблуждался.

Корнеев явно чувствовал замешательство Сережи. Более того, он прекрасно понял, что Воронцов раздавлен и ошеломлен, потому тоном гостеприимного хозяина, зазывающего гостя на рюмочку чая, произнес:

— Ладно, Сережа, — сказал Юджин, — поговорили, и будет. Давай, нечего торчать в дверях. Проходи, присаживайся. Только не шуми, а то у тебя дедушка спит. Он, кажется, вчера тоже употреблял внутрь горячительное. Разит от него, как из канализации. Наверно, закусывал перегнившими картофельными очистками. Сегодня подпишем всю документацию и оформим твою замечательную хату как надо: в собственность казино. Если не веришь, могу показать твои же расписки, и все такое. Все как надо.

— Так только моя подпись будет недействительной, — сказал Сережа. — Квартира у нас на двоих приватизирована… на меня и на деда.

— И дед подпишет.

— Плохо ты моего деда знаешь…

Юджин иронически хмыкнул, приглашая своих амбалов к веселью: дескать, как не подпишет, куда он денется? Тоже мне, нашелся герой-панфиловец на пенсии! Сережа Воронцов же вытер губы ребром ладони и произнес:

— Значит, я проиграл квартиру? Значит… но ведь она стоит гораздо больше, чем твои семь с половиной штук, которые ты мне тут предъявил.

Юджин даже подпрыгнул от усердия, на мгновение забыв всю свою великосветскую величавость, и воскликнул:

— Вот именно, вот именно! Ты, между прочим, когда закладную подписывал и веселился при этом, как будто я не я, а просто Петросян со Жванецким какой-то… так вот, ты вообще хотел заложить ее за пять штук. А я настоял на том, чтобы ты оформил сумму в семь тысяч. Хотя квартира, положим, действительно стоит больше.

— Я так думаю, около пятнадцати, — на автопилоте пробормотал Сережа, прихватываясь немеющей рукой за стену.

— Вот-вот. Что-то около того. Мне вроде так риэлтор и говорил.

Сережа, сжав кулаки, подавил в себе дикий всхлип животного бешенства.

— Сука ты, — с неожиданной для самого себя спокойной холодностью выговорил он, — сука и гнида. Развел, как педального лоха. Тебе что, больше некого было на хату обуть? А эти уроды… Романов и второй, лопоухий?… Ты что, с ними в доле, да, Корнеев? А не боишься, что в соответствии с твоей замечательной фамилией тебе ножки пообкорнают? Не боишься, нет? Нет?!.

Ваня из ИТУ имени Кинг-Конга синхронно клацнул зубами и снял пистолет с предохранителя. Макс, владеющий счетом до двадцати и внеочередным номером 326, шагнул вперед. Юджин открыл было рот, чтобы отвечать, но в этот момент дверь распахнулась и ввалился Алик Мыскин, оборачивающийся на каждом шагу — и заорал:

— Серый… ты где? Там этот водила кипешует насчет бабеуса… говорит, мне план накручивать надо… сука! Он за мной по лестнице… э-э-э, Юджин? Ты чего тут… это самое… тусуешься? А это еще что за выставка приматов?

Алик окинул недоуменным взглядом неподвижных амбалов, настороженного Юджина и повернулся к Сереже Воронцову:

— Это… что такое?

— Ничего, — ответил тот. — Ничего смертельного, Алик. Просто сегодня ночью мы с тобой проиграли вот эту квартирку. Дедушка Воронцов, как проснется и опохмелится, кажется, будет немножко сердит.

— В натуре-е-е? — широко распахнул рот Алик. — Тыва-аю мать!! Ну… черрт! Серега, ну-ка быстро говори, что это ты так неудачно пошутил! Вот… твою мать!

Кажется, иных языковых средств для выражения обуревающей его экспрессии Алик не находил. При сакраментальном словосочетании «твою мать» многострадальная дверь снова распахнулась и решительной походкой вошел водитель.

— Гы, — сказал Сережа Воронцов, оглядываясь на таксиста, — кажется, дяденька хочет денег. Злой дяденька, да? Ой… только рубашку в счет долгов не описывайте, пожалста-а-а!

Злой дяденька таксист, кажется, в самом деле был склонен в точности последовать пессимистичному прогнозу Сережи. Однако, увидев столько сосредоточенных граждан далеко не самой пацифистской внешности, вздрогнул всем телом и быстро проговорил:

— Э… ребята, я, кажется, не туда попал… я пошел, да?

— Погоди, — остановил его Сережа Воронцов, — Юджин, вот что… деньги у тебя есть?

— У меня? А ты что, еще призанять хочешь? — насмешливо спросил тот. — Ну… сотню дам… на хлеб. «Деревянными», конечно, а не «зеленью».