Принц и пилигрим

— Но если вы это знаете… — Александра, как с радостью отметила девушка, подобное «кощунство» ничуть не встревожило, хотя вид у него был по-прежнему обеспокоенный. — Если вы это знаете, так почему вы или, скорее, почему ваш отец герцог позволил вашему попутчику-франку привезти этот его Грааль сюда, в обитель? Уже и слухи о его святости распространились, так что бедный люд станет ждать чудес!

— Значит, будут им чудеса, — невозмутимо отозвалась Алиса.

Вот теперь Александр воззрился на нее и впрямь встревоженно, но тут зазвонил колокол. Алиса подобрала вуаль, соскользнувшую на траву, и собралась было встать, но юноша удержал ее на месте.

— Нет, подождите, прошу вас. Объясните мне, как понимать ваши слова. И вы… не разумеете же вы жульничество!

Да быть того не может, подумал про себя Александр, с вашим-то обличием юного ангела!

— Никакого жульничества. Это честно, ведь речь идет о внутренней убежденности. Видите ли, Хлодовальд — так зовут принца — искренне верит; верит и старая королева; верит и здешняя братия. Эта вера и есть истинный Грааль, пусть даже настоящий разбился на тысячу мелких осколков сотни лет назад. Это идея, это символ; ровно так его и воспринимали в тот, первый вечер. Как бы то ни было, так и отец мой утверждает, и сам Иисус так говорил, если помните.

— Из ваших слов покажется, будто вы его знали.

— Думается мне, так и есть, когда я была совсем маленькой.

И снова — пауза в разговоре. Церковный колокол отзвонил последние, мелодичные, эхом затихающие ноты, и опять воцарилась тишина.

— Я приехал за чашей, — неожиданно признался юноша, с запозданием понижая голос: первые слова прозвучали чересчур громко. — Греховное дело я замыслил: отыскать легендарную чашу Максена и отобрать ее, обманом или силой, для того, кому потребна ее сила. Для того, кому я служил. С той же миссией в странствия отправлялись и другие рыцари. Никто из них не обрел чаши, и по меньшей мере двое погибли в пути.

— Значит, — просто сказала Алиса, — некую истину они обрели. А вы? Будете ли вы продолжать поиски? Этот человек, которому вы служите, потребует ли он от вас именно этого?

— Меня посылала дама. Для меня то был подвиг и приключение. А для нее…

Александр не договорил.

— Что же для нее? Вы, кажется, помянули про силу? Ну что ж, возможно, эта дама считает, что в ней нуждается. У каждого — свой собственный Грааль.

— Эта дама? — негодующе выпалил Александр, но тут же пристыженно умолк. — Простите меня, — проговорил он очень смиренно. — Я повел себя до крайности дурно. Я не имел права говорить с вами так, как говорил, либо поминать о… ней, как бы мне того хотелось. Кажется, мне лучше уйти.

Но теперь уже Алиса удержала юношу.

— Нет. Пожалуйста, останьтесь. Может, вы расскажете мне об этом вашем приключении, что так вас удручает?

И Александр остался. Он снова уселся на согретую солнцем траву рядом с девушкой и поведал ей свою историю, от начала ее в Крайг-Ариане до сумрачного окончания в Темной башне. Тогда, по чести сказать, он не сумел заставить себя рассказать девушке все как есть, но даже и так, дойдя до конца, Александр с несчастным видом умолк, не глядя на собеседницу и ожидая, что та либо сурово его осудит, либо молча, с отвращением удалится.

Алиса и впрямь помолчала недолго, однако когда она вновь нарушила тишину, то лишь для того, чтобы спросить:

— А что теперь?

— Не знаю. Продолжать поиски я не могу, равно как не могу и повернуть на юг и бросить вызов королю Марку. Оба пути неверны, хотя в известном смысле я и там и тут связан обетом. Теперь-то я вижу, что один из них — грех, а второй — неразумие. Но что мне остается? Что мне делать?

Алиса снова нагнулась подобрать упавшую вуаль.

— Сдается мне, что самое важное вот что: вы узнали от леди Лунед про тайные встречи тех, кто враг верховному королю и не приемлет его деяний. Хоть вам ничего не известно об их замыслах, зато известны некоторые имена, и одно из них непременно заинтересует моего отца. Так что… ах, слышите? Кажется, из церкви уже возвращаются. По-моему, первое, что нужно сделать, — и самое разумное! — это пойти переговорить с ним.

Глава 32

Однако прошло несколько дней, прежде чем Александру удалось побеседовать с герцогом. Когда Алиса, расставшись с юношей у дверей мужской трапезной, отправилась присоединиться к аббату Теодору и отцу за завтраком, то положение дел, что она обнаружила, в ином месте, не столь тихом и заведомо мирном, назвали бы переполохом. Сам аббат поспешил ей навстречу с недобрыми вестями.

Отцу ее внезапно сделалось дурно — прямо в церкви, ближе к концу службы. Утром он вроде бы чувствовал усталость и легкое головокружение, однако от участливых расспросов он только отмахивался и пошел-таки на раннюю обедню. Обнаружив, что Алисы в церкви нет, герцог строго-настрого запретил передавать дочери новости, способные ее встревожить.