Читаем «Принц» и «цареубийца». История Павла Строганова и Жильбера Ромма полностью

Наклон первой половины пути – с запада на восток. Вторая половина, которая спускается к Выборгу с востока на запад, более неровная, и чем дальше продвигаешься вперед, тем более изрезанной выглядит поверхность земли. Сам город окружают обширные равнины, низменные и болотистые; они, похоже, служат основанием для холмов, крутые склоны которых вздымаются по всему их контуру. Поднимаясь по Карельской дороге от Выборга к водопаду, можно встретить еще много озер. Почва исчерчена множеством речушек, струящихся, иногда весьма живописно, среди лугов, покрывающих равнины этой части страны. Холмы, возвышающиеся здесь над равнинами, столь же высоки и круты, как и возле Выборга, но более многочисленны. В целом пересеченная нами местность походит на резервуар, стекавшая в который вода сохранилась лишь на самом дне, где образовала озера. Остальную часть резервуара составляют равнины, расположенные на разных уровнях. Такой характер [ландшафта] столь бросается в глаза, что даже человек, мало знающий о теориях физиков относительно прежнего строения земли, оказавшись в местности между Выборгом и водопадом, без труда определит, что здесь находилось раньше. Не консультируясь ни с физиком, ни с натуралистом, не углубляясь в анналы истории или географии, он скажет, что здесь был залив, а здесь – опасная теснина, там – остров, чуть дальше – перешеек, а та цепь скал образовывала берег. Тут море было глубоким, а там мореплавателю-варягу угрожали песчаная отмель или риф. И это первое впечатление подтверждается всем тем, о чем мы скажем далее.

Как только первое тепло высвобождает землю из ее ледяного панциря и природа начинает оживать, финны выходят на поля. Они спят теперь лишь считаные часы и работают напролет долгими днями, которые в этом климате отделены один от другого ночами бледными и короткими. Зимой финн работает мало, как будто всю свою силу его руки получают от солнца и могут действовать, только когда это светило их согревает. Уходит оно, и долгие ночи погружают в оцепенение и человека, и всю природу. Эти люди слывут флегматичными, добрыми, робкими и легко управляемыми. Их достоинства и недостатки порождаются их слабостью, но зато им чуждо любое коварство. Они остерегаются чужаков и проявляют недоверчивость даже в кругу семьи. Их дома малы, неряшливы, разбросаны на широком пространстве и напоминают скорее большие сундуки. Только родственники возводят свои лачуги в одном месте. Но и по отношению друг к другу они столь недоверчивы, что каждый имеет тайник, куда прячет свои рубища и деньги от собственной матери, брата и даже жены. Все они лютеране и столь набожны, что готовы идти даже за 30 верст, чтобы получить благословение или прослушать проповедь, которая всегда читается на их родном языке.

Заболоченную местность, обычно покрытую лесом и кустарником, делают пригодной для земледелия следующим образом. В первый год через весь намеченный для культивации участок прокапывают большой канал, от которого во всех направлениях поле прорезают маленькие канавки. Если выполнить эту работу мешает лед, кое-где не тающий целый год, то срубается несколько деревьев, чтобы открыть почву для лучей летнего солнца. Каналы необходимы для стока воды. Осушенная таким образом земля немного проседает и теряет в объеме за счет таяния находящегося внутри нее льда. В результате подобного оседания почвы, ко второму году обнажаются корни деревьев, что существенно облегчает второй этап работы, который состоит в вырубке этих деревьев. Их части, пригодные для обработки, отделяются, а остальное мелко рубится и равномерно разбрасывается по участку, где и остается до третьего года. Когда древесина выглядит достаточно просохшей, ее предают огню. Таким образом получают пепел, который вносят в почву, дабы ее существенно удобрить. В июле производят сев и на следующий год собирают урожай, столь обильный, что, как уверяли меня, он доходит даже до сам-20 (grain vingt). В течение последующих пятнадцати лет, а иногда и больше, возделанные подобным образом земли используются без перерыва, а десять первых лет и без удобрения, хотя на разных полях этот порядок может и варьироваться. Правда, в последние годы урожай не столь обилен, как впервые.

Эти заболоченные земли, которые при небольших затратах труда можно сделать столь плодородными, расположены у подножия каменистых холмов, остающихся из-за нехватки рук невозделанными.

Сеют здесь пшеницу и рожь, которые вызревают, несмотря на суровость климата. Примечательно, что молодые всходы на протяжении зимы сопротивляются морозу, каковой нередко бывает сильнее, чем –30°. Слой снега толщиною в несколько аршин служит единственным укрытием и барьером, который природа противопоставляет столь суровым холодам, дабы сохранить нежную зелень и населяющих ее многочисленных насекомых – зачаток той жизни, которая с первыми лучами весеннего солнца начинает развиваться по мере того, как постепенно прогревающийся воздух истачивает ледяной покров. И тогда все меняется среди этих гигантских скал, одни из которых, расколотые и разбросанные во все стороны, похожи на руины города, а другие, превращающиеся в песок, напоминают пепелище огромного пожара. Среди этих безжизненных картин дряхлеющей планеты можно видеть несколько привилегированных мест, которые природа украсила зеленью. Домашние животные покидают мрачные зимние жилища и, резвясь, отправляются в поля, на свободу, к свежей и благоуханной пище. Финн оставляет свою печку, дабы засеять новые поля и побывать на тех, которые, пережив долгую зиму, спешат щегольнуть плодородием и сторицей вернуть богатство, доверенное им рукою пахаря, получающего обильное воздаяние за свои прежние труды. Но такое изобилие встречается редко, лишь в немногих местах. В остальных же разрозненные, скудные и чахлые всходы погибают задолго до вызревания, не успев войти в рост, и предстают перед взором печального земледельца столь же безжизненными, как и окружающий их сухой, мерзлый песок.

Среди холмов можно порою встретить водные потоки, которые вытекают из верхних озер и стремительно бегут вниз по скалам, вгрызаясь в них, прорезая или буравя их, а затем, умерив свой порыв, впадают в многочисленные озера или тихо журчат, струясь по равнине. Пастух достает рожок (torvi) и показывает, что способен к такой музыке, на которую пастушка откликается танцем. Так даже в Финляндии, где в природе столь мало жизни, случаются мгновения радости и счастья.

В Петербурге людей привлекают к тому, чтобы колоть гранит для мощения дорог. Это – операция долгая и дорогостоящая, поскольку требует много древесины, в которой эта столица стала испытывать недостаток. Можно с меньшими расходами возить из Финляндии гравий, образующийся в результате разрушения гранита и в изобилии встречающийся во многих местах.

Я обнаружил большое сходство между теми растениями и теми животными, что живут на свободе, а также – между теми и теми, что выращиваются человеком.

Растения, за которыми никто не ухаживает и которые живут в дикой природе под прямым воздействием солнца, воздуха и почвы, здоровы и красивы. От мощного ствола стремятся ввысь крепкие ветви с ярко-зеленой листвой, покрывающиеся то цветами самой изящной формы, то сменяющими их обильными плодами, сочными и вкусными.

Те же самые растения, перенесенные в места нашего обитания и даже непосредственно в наши жилища, где наши слабые глаза предпочитают видеть лишь вечные сумерки, где воздух, сдерживаемый тысячью преград, практически не циркулирует, – те же самые растения чахнут и вянут от забот человека. Длинный и тощий стебель покрывается белым пухом – симптом нездоровья – и гнется под весом немногочисленных листочков, узких и бледных. Появившиеся на обвислых ветвях несколько бесформенных цветков, без цвета и запаха, нередко опадают, не успев раскрыться, и не оставляют после себя ничего, кроме печальной и бесплодной пустоты.


(Последний фрагмент этой рукописи, к сожалению, не читается из-за плохой сохранности текста).

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека проекта Бориса Акунина «История Российского государства»

Царь Иоанн Грозный
Царь Иоанн Грозный

Библиотека проекта «История Российского государства» – это рекомендованные Борисом Акуниным лучшие памятники мировой литературы, в которых отражена биография нашей страны, от самых ее истоков.Представляем роман широко известного до революции беллетриста Льва Жданова, завоевавшего признание читателя своими историческими изысканиями, облеченными в занимательные и драматичные повествования. Его Иван IV мог остаться в веках как самый просвещенный и благочестивый правитель России, но жизнь в постоянной борьбе за власть среди интриг и кровавого насилия преподнесла венценосному ученику безжалостный урок – царю не позволено быть милосердным. И Русь получила иного самодержца, которого современники с ужасом называли Иван Мучитель, а потомки – Грозный.

Лев Григорьевич Жданов

Русская классическая проза
Ратоборцы
Ратоборцы

Библиотека проекта «История Российского Государства» – это рекомендованные Борисом Акуниным лучшие памятники мировой литературы, в которых отражена биография нашей страны, от самых ее истоков.Знаменитый исторический роман-эпопея повествует о событиях XIII века, об очень непростом периоде в русской истории. Два самых выдающихся деятеля своего времени, величайшие защитники Земли Русской – князья Даниил Галицкий и Александр Невский. Время княжения Даниила Романовича было периодом наибольшего экономического и культурного подъёма и политического усиления Галицко-Волынской Руси. Александр Невский – одно из тех имен, что известны каждому в нашем Отечестве. Князь, покрытый воинской славой, удостоившийся литературной повести о своих деяниях вскоре после смерти, канонизированный церковью; человек, чьё имя продолжает вдохновлять поколения, живущие много веков спустя.

Алексей Кузьмич Югов

Историческая проза

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее