Принц крови

- Нашими дальними городами бывает трудно управлять, Эрланд. Если капитан корабля совершает набеги вне пределов Империи... - Он пожал плеча-ми, словно говоря: что мы можем поделать? - Легче послать Внутренний легион или Псов Войны разрушить Дурбин и повесить губернатора, чем заменить там судью, берущего взятки, понимаете? - Вопрос, судя по тону, был риторическим.

- Очень интересно, - обратился к принцу Джеймс. - Что могла имперская эскадра делать в Дурбине? Обычно пиратов вообще ни за что не уговорить, а уж организовать эскадру из десяти или более пиратских кораблей...

- Господин мой, что делают эти люди? - спросила Гамина Нирома.

- Это мужчины из Шинг-Лая, Донг-Тая и Тао-Цзи - и из многих других деревень в тех краях; в древние времена их называли По-Тао. Они больше не воюют, но до сих пор не забыли боевые искусства. Эти люди прыгают через стены.

В это время первый человек подбежал к большому камню, подпрыгнул, поставил ногу на поверхность камня и перекувырнулся в воздухе. Он приземлился на ноги, и толпа зашумела.

- Впечатляет, - произнес Джеймс.

- Надо перепрыгнуть через камень, - сказал Авари. - Пока он просто разогревается перед выполнением задания.

- Какова высота этого камня? - спросил Джеймс - Футов семь?

- Да, - ответил Авари. - Тренированный воин вспрыгивает на него, отталкивается ногами и приземляется по другую сторону. В давние времена они так готовили солдат, чтобы те могли преодолевать оборонительные стены мятежных деревень.

- Вот это да! - воскликнул Эрланд.

Авари улыбнулся.

- Раньше они, бывало, втыкали копья по обе стороны камня, чтобы соревнующиеся прыгали лучше. Однако возвращаясь к теме нашей беседы: теперь, когда гнездо квегских пиратов разорили, надеюсь, на наших северных границах будет поспокойнее. Я бы не стал докучать вам подробностями нашей внутренней политики, но сейчас, когда моя мать так стара... - Он замолчал, чтобы понаблюдать, как высокий мужчина в деревянной маске демона, державший в руке копье, легко перепрыгнул через камень, вызвав ликование толпы. - Так вот, ситуация в сердце Империи сейчас такова, что никому не будет выгоды, если между нашими народами возникнут конфликты. Теперь вы - наш самый сильный сосед и отныне и навеки, я надеюсь, и самый верный друг.

- Думаю, пока я жив, так и будет, - ответил Эрланд.

- Хорошо, - произнес Авари. - Будем молить богов, чтобы они послали вам долгую жизнь.

Трубы возвестили о прибытии члена королевской семьи, и Эрланд обернулся, надеясь, что это Шарана. Но это была не она, а ее мать принцесса Сойана со своей свитой, и Эрланд чуть не рассмеялся. Красавицу принцессу к ее месту в ложе, соседней с той, в которой они сейчас сидели, сопровождал барон Локлир. Джеймс тоже развеселился.

- Кажется, для нашего друга препятствий не существует...

- Похоже, так и есть, - ответил Эрланд. Первой вошла принцесса, за ней Локлир, который не удержался от улыбки в адрес Эрланда. Гамина отреагировала, подняв бровь и неодобрительно посмотрев на барона. Потом в ее глазах отразилось удивление, и она мысленно обратилась к Джеймсу и Эрланду.

- Локи нас дурачит.

- Что? - спросил Эрланд.

- Он только делает вид, что все хорошо, а на самом деле глубоко встревожен.

- Что случилось? - спросил Джеймс.

- Он сказал, что поговорит с нами потом, а сейчас ему трудно сосредоточиться. Но он подозревает, что за попыткой покушения на Боуррика в Крондоре может стоять Сойана.

Эрланд рассеянно кивнул в ответ на замечание лорда Нирома. Обращаясь к Джеймсу и Локлиру, он подумал:

- Выходит, она направляла и тот налет, в котором был убит Боуррик.

Принцесса, словно о чем-то догадавшись, повернулась и посмотрела на Эрланда откровенно оценивающим взглядом, словно пытаясь понять, насколько верными были донесения ее шпионов из сада дочери, а может прикидывая, подойдет ли он для ее собственных утех. Но, когда она наконец улыбнулась, принцу показалось, что она насмехается.

Празднования продолжались; кешианские вельможи приходили и уходили, Эрланд оставался в ложе. Он обнаружил, что беспокоится о вещах, которые несколько месяцев назад даже не были ему знакомы. Принц пожалел, что не может поговорить с отцом.