Принц-леопард

– Разве? – Гарри подошел к ней вплотную. – Вы должны извинить меня, госпожа. Так всегда бывает, когда берешь в любовники неотесанного деревенщину. – Он обхватил руками ее лицо, уперся большими пальцами в виски. От этого прикосновения сердце ее бешено запрыгало. – Разве не этого вы хотели, когда выбирали, кому отдать свою невинность?

От него пахло алкоголем. Может, все из-за этого? Он пьян? Но если так, то никаких других признаков не заметно. Она набрала воздуха, чтобы успокоиться и найти в себе силы противостоять его агрессии.

– Я…

Но он не дал ей сказать, а злобно прошипел:

– Я настолько груб, что беру вас прямо у двери? Настолько груб, что вы кричите и стонете в постели? Настолько груб, что не испаряюсь незаметно, как только во мне пропадает необходимость?

Джордж содрогнулась от этих страшных слов и пыталась сообразить, что сказать в ответ. Но поздно. Гарри овладел ее ртом, больно кусая ее нижнюю губу. Грубо прижал ее к себе и стал тереться об нее бедрами. Снова она, эта дикая и безоглядная страсть. Одной рукой он задрал ее платье. Ткань затрещала, но Джордж было уже не до нарядов.

Поцелуи стали нежнее.

И вдруг он оторвался от нее и прошипел на ухо:

– Я уже говорил тебе, реши все сама, прежде чем идти ко мне. Я не чертова левретка, которую можно взять на ручки, потискать, а потом отправить подальше. От меня так просто не избавиться.

Джордж чуть не упала – и от его слов, и просто оттого, что он перестал ее держать – но вовремя схватилась за спинку кресла.

– Гарри, я…

Но он уже ушел.

Глава 13

Гарри проснулся и понял, что у него похмелье. С минуту он лежал, не открывая глаз. Хотя в последний раз он напивался очень давно, он прекрасно помнил, как мучительно в таком состоянии действует яркий свет. Когда он, наконец, открыл глаза, то увидел, что комната залита солнцем. Судя по всему, день уже в разгаре. Он проспал. Со стоном он повернулся на бок и сел, обхватив голову руками и чувствуя себя очень старым.

Какой же он дурак, что так вчера напился. Он все пытался выяснить, откуда берутся слухи, что это он отравил ту несчастную, – сначала в «Белой кобыле», потом в «Петухе и червяке». Но Дика там не оказалось, и никто другой в таверне не хотел с ним разговаривать.

Он ловил на себе подозрительные, а то и полные ненависти взгляды. Да ещё слова здоровяка не шли у него из головы. Шлюха. Шлюха. И он попытался утопить их в пол дюжине кружек пива.

Из соседней комнаты раздался какой-то шум.

Гарри осторожно повернул голову и вздохнул. Уилл, должно быть, голоден. Шатаясь, Гарри подошел к двери и выглянул из спальни.

В камине горел огонь, а на столе стоял дымящийся чайник.

Уилл затих, сидя на полу.

– Я уронил ложки. Простите, – шепотом произнес он. Он весь съежился, будто хотел уменьшиться или даже исчезнуть.

Гарри была знакома такая поза. Мальчик ожидал побоев.

Гарри помотал головой.

– Не страшно. – Голос его звучал как скрежет лопаты о камень. Он прочистил горло и сел. – Ты что, заварил чай?

– Да, – ответил Уилл, поднявшись. Он налил чай и осторожно протянул Гарри чашку.

Гарри сделал большой глоток и обжег горло. Он поморщился и немного подождал. Внутри потеплело, и он сделал еще глоток.

– Я порезал хлеб для тостов, – Уилл показал ему тарелку с хлебом, чтобы тот оценил. – Они не такие ровные, как ваши.

Гарри посмотрел на неровные ломти брезгливым взглядом. Вряд ли его организм примет сейчас пищу. И все же мальчик нуждается в одобрении.

– Зато гораздо ровнее, чем у леди Джорджины.

И тут вымученная улыбка исчезла с его лица. Он вспомнил, как повел себя вчера. Гарри посмотрел на огонь. Надо обязательно извиниться сегодня. Если, конечно, она согласится выслушать его. – Я поджарю их.

Похоже, Уилл привык к такому неожиданному и тяжелому молчанию. Он нацепил хлеб на гнутую вилку и пристроил ее к огню.

Гарри наблюдал за ним. У Уилла не было ни отца, ни матери – благодаря Грэнвилю. Только эта старуха, его бабушка, неспособная любить. И вот этот мальчик ухаживает за взрослым человеком, у которого тяжелое похмелье. И делает это очень умело. Похоже, ему нередко приходилось приводить бабушку в чувство. Гарри стало не по себе от этой мысли.

Он сделал еще глоток.

– Ну вот, – проговорил Уилл тоном пожилой женщины. Он поставил на стол тарелку с тостами, намазанными маслом, и забегал по комнате в поисках стула.

Гарри откусил, кусочек тоста и слизнул с пальца каплю масла. Уилл наблюдал за ним. Гарри кивнул.

– Вкусно.

Мальчик заулыбался, показывая ряд зубов, в которых не хватало одного или двух. Какое-то время они молча ели.

– Ты подрался с ней? – Уилл облизал масляные пальцы. – С госпожой.

– Можно и так сказать, – Гарри подлил себе чая и положил большую ложку сахара.

– Бабушка говорит, что богачи – это зло. Что бедняки умирают от голода, а сами они едят с золотых тарелок. – Уилл прочертил пальцем на столе масляный Круг. – Но госпожа хорошая.

– Да, леди Джорджина не такая, как все.

– И красивая, – добавил Уилл и потянулся еще за тостом.

Ну да, и красивая. Гарри посмотрел в окно. Ему все больше становилось не по себе. Позволит ли она извиниться?