Принц на белом костыле

— Брось, Афанасия! Антон Константинович задает вопросы только по своей, медицинской, части. Он даже ментам про Витьку не настучал, хотя и обязан был. И если ты обратила внимание, ни разу не спросил: кто, что, куда, откуда…

Окажись на его месте Брусникин, довел бы до психического припадка своими вопросами!

Можно было, конечно, обидеться на Клюквину, но чудилась в ее словах какая-то правда, оттого я обижаться не стала, а лишь устало махнула рукой:

— Делай как знаешь! — В конце концов, мужская поддержка нам и в самом деле не помешает.

Глянув на часы, я с недоумением обнаружила, что всего лишь полночь, а мне казалось, что сейчас уже почти утро.

Клавка снова появилась на кухне и принялась раздраженно греметь посудой, хлопать дверцами шкафов, словом, всем своим видом демонстрировать недовольство жизнью. Наверное, переговоры с Филиппком успехом не увенчались.

— Нет, вот ты, Афанасия, умная женщина, — Клавдия в сердцах швырнула столовый нож в раковину, — ответь, нынче всем не везет или мы с тобой избранные?

Я откашлялась, напустила на себя умный вид и…

— Если попробовать применить теорию относительности Эйнштейна в отношении отдельных индивидуумов, даже таких экстраординарных, как мы, то вероятность инвалентности генов составит один к пяти тысячам. Нас двое, значит, инвалентность составит два к десяти тысячам. Таким образом, становится очевидно: невезение — это не константа. При турбулентном развитии событий можно сделать вывод: солнечная активность способна кардинально повлиять на ход истории. Пока все понятно? — обеспокоилась я, наблюдая, как Клавка очумело хлопает глазами. В ответ на мой вопрос она дернулась, как на электрическом стуле. Кивнув, я продолжала лепить абракадабру:

— Кристаллизация гемокода в нашем с тобой случае абсолютно исключена. Но! Нужно учитывать, что примерно раз в столетие появляются личности, меняющие естественный ход событий. Например, Иисус Христос, Иван Грозный, Сталин, Гитлер… Твое появление в моей жизни тоже можно отнести к стихийному бедствию. Так что диффузные нарушения пространственно-временных параметров иногда приводят к разбалансированию индивидуального восприятия действительности. В общем, Клавдия Сергеевна, невезение — штука относительная.

Клюквина вышла из ступора минут через пять. Нервно икнув, она спросила:

— Ты с кем это сейчас разговаривала? То, что ты сказала, это диагноз?

Клавдия выглядела растерянной и до того напуганной, что мне стало ее жалко.

— Ладно, Клава, не бери в голову, это просто рассуждения на заданную тему. Ты договорилась с Тошей?

— В том-то и дело, что нет! — воскликнула сестра. — Он, видишь ли, дежурит и освободится только завтра после двенадцати. Сплошное невезение… — Тут Клавка вздрогнула и насторожилась, ожидая, вероятно, продолжения моего малопонятного выступления. Однако я не собиралась больше жонглировать умными, но не имеющими никакого смысла словами. — Заметив это, Клавка повеселела и сообщила. — Но я все равно настояла, ты ж меня знаешь. — Конечно, я знаю свою сестру. При всех своих недостатках она имела одно несомненное достоинство — всегда добивалась того, чего хотела. — Тоша сразу после дежурства примчится к нам.

В душе моей буйным цветом расцветали сомнения насчет надежности мужской поддержки в лице Антона Константиновича, но я посоветовала себе поскорее с ними расстаться — ведь выбора у нас все равно не было. Пожелав Клавдии спокойной ночи, я отправилась спать.

* * *

— Афоня, где мои колготки?!

Новый день начинался с обычного Клавкиного вопля. Я глубже зарылась в одеяло и там счастливо улыбнулась: все не так уж плохо, раз сестренка не утратила своих милых привычек.

Примерно полгода после появления Клюквиной в моей жизни я пугалась этих криков, и пробуждение стало для меня сущим наказанием. Клавка умудрялась засовывать свои вещи в самые невообразимые места, куда нормальный человек даже не подумает их положить. Однако вскоре колготки в морозильнике и джинсы в ящике для овощей перестали удивлять, а лихорадочные поиски одежды по утрам превратились в своеобразный ритуал. Брусникин сперва ужасно злился, когда слышал с утра пораньше звонкий клюквинский голосок, потом привык, а спустя некоторое время просто перестал устанавливать будильник. Вместо этого Димка просто сообщал как бы невзначай, во сколько ему нужно вставать, и минут за пятнадцать до «часа икс» Клавдия начинала утреннюю побудку.

Дверь в мою комнату с грохотом распахнулась.

— Ты еще спишь?!

— Сплю, — ответила я из-под одеяла. — И намерена продолжать это занятие еще часа полтора как минимум.

— Еще чего! Вставай немедленно, — велела Клавдия, — у нас Сегодня тяжелый день. Черт, где мои колготки? Ты их не видела? Я точно помню, что вчера оставила их в ванной.

— Посмотри в холодильнике, — посоветовала я, понимая, что поспать уже не удастся.

— По-твоему, я совсем чокнутая, чтобы колготки в холодильнике держать?

Вопрос относился к категории риторических, поэтому отвечать я не стала, пожала плечами и прошлепала в ванную.