Принц на закланье

Марат не сразу ответил на вопрос Маши.

— Маша, пообещай мне, что никому в семье не расскажешь о Джоне. Дело в том, что он мой двоюродный брат, но эта ветвь семейного древа давно отпилена и отброшена от него.

— Почему?

— Джон — сын родного брата моего отца, Ричарда. По иронии судьбы, именно дядя Ричард первым восстал против завещания своего предка Ричарда Перро. Он объявил о том, что собирается опротестовать это завещание на общем собрании семьи.

— И что? — С нетерпением спросила Маша, когда Марат замолчал на долгое время.

— И тут же был лишён всего и изгнан из семьи не только фактически, но и юридически. Теперь не существует ни одного юридического документа, удостоверяющего его личность, как члена семьи Перро. Это было более тридцати лет назад на свадьбе его старшего брата, которого он очень любил и который…

— Должен был исчезнуть на своей свадьбе ради благолепия всей семьи? — С нетерпением спросила Маша, когда Марат вновь замолчал и углубился в свои мысли.

Марат не ответил. Он кивнул и тяжело вздохнул.

— Хороший человек был, твой дядя. — Тихо заговорила Маша, стараясь придать своему голосу сочувствие, хотя в душе у неё клокотало от возмущения. — Значит, он восстал и был изгнан. И ему от миллиардного денежного пирога не досталось ни крошки. Ему пришлось эмигрировать. Взять другую фамилию. У него появилась семья, которая возможно ничего не знала о его прошлой жизни и о знатной родовой фамилии. Но случай открыл его семье всю правду и тогда на «сцене сладкой жизни семьи Перро» появился новый персонаж Джон Диллон. Он познакомился и возможно подружился с тобой, а потом получил «тёплое местечко» в фамильной фирме. И теперь ему…

Маша, даже не заметила, что говорит сама с собой. И только сильное рукопожатие Марата вернуло её к действительности и заставило замолчать.

— Я не знаю, каким образом ты почти верно описала жизнь семьи Диллонов, но Джона ты не знаешь, что бы, хоть как-то, судить о нём. Так что лучше будет, если…

— Ты сам мне о нём расскажешь. Не правда ли? — Закончила его речь Маша. — Замечательно. Только, пожалуйста, говори чистую правду и только правду, а выводы я буду делать сама. Люблю людей оценивать по-своему, по-женски. Ты не возражаешь?

Марат усмехнулся, улыбнулся и расслабился.

— По-женски? Не возражаю, а то мне вдруг почудилось, что ты собираешься всеми силами спасти меня от моей судьбы. Не стоит этого делать, дорогая. — Сказал Марат и повернул свою голову к девушке. В его глазах было столько боли и нежности, что Маше пришлось сдержать свои слёзы и постараться улыбнуться в ответ, чтобы не выдать себя.

— С Джоном меня познакомила моя бабушка — Ролана. Я восхищаюсь своей бабушкой. Ей восемьдесят лет, а она молода не только внешне, но и разумом. Когда ты с ней познакомишься, то поймёшь, какая это хорошая женщина. Она перенесла тяжелые жизненные испытания, но не пала духом. На свадьбе своего первенца — Рогволда, она пережила не только его исчезновение, но и изгнание из лона семьи второго сына Ричарда…

Маша вдруг прервала Марата на полуслове.

— Ты хочешь сказать, что все миллиарды Перро достались твоему отцу?

— Да. Он был третьим сыном Роланы и унаследовал по завещанию всё.

— Не понимаю. — Тряхнув головой, вновь заговорила Маша. — Почему миллиарды доставались сыновьям, если ещё был жив их отец? Я надеюсь, что муж Роланы, твой дед, ещё жив?

— Он умер десять лет назад, но по завещанию терял право распоряжаться деньгами семьи после свадьбы первенца и его исчезновения. Все богатства переходили к его второму сыну.

— Какой-то лабиринт тщеславия и безумства. Ваш предок был тронут на голову! — Воскликнула Маша и тут же прикрыла рот ладошкой.

— Нет. — Спокойно ответил Марат. — По преданию, он был опозорен своей женой. Он обличил её в прелюбодеянии и не верил, что его первенец был одной крови с ним.

— Понятно. На почве его ревности и недоверия к женщинам, вся семья и потомки, должны страдать.

Марат чуть кивнул головой в знак согласия.

— Давай вернёмся к Джону Диллону. — Спустя минуту молчания, сказала Маша.

— Я знал о его существовании с шестнадцати лет. Бабушка познакомила нас на Альпийском горнолыжном курорте. Я учился кататься на горных лыжах, а Джон в свои восемнадцать лет, был уже мастером горнолыжного спорта и увлекался альпинизмом. Мы сдружились довольно быстро и почти каждый год вместе проводили недельный отпуск в различных уголках нашей земли. Где мы с ним только не были? — Марат замолчал и вздохнул с блаженством. — Я провёл свои тридцать лет, очень хорошо, Маша, и ни о чём не жалею… И я пригласил Джонаработать, в нашу фармацевтическую фирму. Он закончил Оксфорд и обладает всеми качествами хорошего управляющего. Даже мой отец благодарил меня за то, что я нашёл для фирмы такую «крепкую голову», как он высказался о Джоне. И я прошу тебя, Маша, сохранить его инкогнито от всех членов семьи.

Марат смотрел в глаза Маше до тех пор, пока она не кивнула в согласие.