Принц по ГОСТу

– Ненавижу тебя! Задушу собственными руками! – орали мне на ухо, не забывая нежно гладить и вытирать сажу с лица. Что-то сверху снова подозрительно затрещало! Меня резко подняли на руки, заставив прижаться к груди. – Убью… Вот просто возьму и прикончу на месте!

Я прижималась к нему, терлась о его камзол, видя как рука прикрывая меня от огня.

– Не знаю, что с тобой сделаю! – слышала я, успокоившись и не веря своему счастью, особенно в тот момент, когда его рука проводила по моим волосам. – Вот поверь мне…

Треск и грохот позади заставили меня вздрогнуть. Тьма окутывала огонь, гася его и расчищая нам путь.

– Мне плевать на принцев! Слышишь! Плевать на них! – донеслось до меня в тот момент, когда меня снова заслонили от пламени. – Живы ли они, мертвы ли они… Мне на них плевать! После того, что они сделали, они живы лишь по одной причине! Потому что ты возишься с ними! Вот не хотел я идти сюда! Не хотел! Знаешь, скольких сил это стоило…

Меня несли на руках по коридору, с ноги разбивая завалы. В одном из треснувших зеркал, украшавших коридор башни принцев, я увидела наше отражение. Ой! Какой кошмар! Ай-я-яй! Из зеркала на меня смотрело настоящее чудовище. Я сжалась, чувствуя себя как-то неуютно. У чудовища было лицо, перемазанное в саже, взъерошенные волосы и порванная одежда. Такое чувство, что это чудовище держали в каких-то подземных казематах, где из развлечений были только пытки и лечебное голодание. Зато это несчастное чудовище держал на руках бледный красавец с роскошными, чистыми золотистыми волосами и синими-синими, как бездна океана, глазами. Одет он был с иголочки и выглядел настолько безупречно, что я бы не стала знакомить его с подругами. Правда, на лице красавца читалось такое негодование, что чудовище погрустнело, понимая, что в этой сказке расколдовывают его. Точнее, ее. Нет, у чудовища была надежда, что ее расколдует горячая ванна, здоровый сон, расчесанные волосы и платье, потому что на любовь надежды было мало. Взгляд красавца об этом красноречиво свидетельствовал!

Призрак положил руку на стену, и стена послушно обнажила черный зев прохода. Мы выбрались из башни по пыльной винтовой лестнице.

– Я так понимаю, что тебе очень хочется умереть! – На меня смотрели ледяным взглядом, поставив на ноги после того, как мы преодолели последнюю ступеньку. – Я тебе что сказал? Не лезть! Говорил? Говорил.

– Вместо того чтобы меня ругать, лучше бы нашел эту девчонку! – гневно бросила я, кашляя и пытаясь отдышаться. – Теперь я не буду с ней церемониться. Просто голову откручу! Пожар – это ее рук дело!

– Я же сказал, что не чувствую ее присутствия в замке! – Его синие глаза полыхали похлеще того пламени.

– Но кто-то же поджег башню? – прокашлялась я, указывая рукой на винтовую лестницу потайного прохода. – Или хочешь сказать, что она сама по себе загорелась?

– Если я сказал, что не чувствую ее присутствия в замке, значит, ее здесь нет! Или она пользуется магией! И я не смогу ее обнаружить! – Мы смотрели друг на друга не самыми добрыми взглядами. Самое страшное, что в этот момент мне безумно хотелось броситься ему на шею. Я вдохнула, выдохнула, понимая, что в гневе наговорила лишнего.

– Прости… – сглотнула я, снова надрывно кашляя и пытаясь взять его за руку, но стоило мне дотронуться до нее, она стала растворяться в воздухе. Он исчез, подарив мне напоследок такой взгляд, от которого хотелось прикинуться очень крепко спящей красавицей.

Я толкнула потайную дверь, удивляя всех своим появлением.

– Ничего себе! Потайной проход! А мы о нем не знали! – переглядывались преподаватели, пока принцы уныло сидели вдоль дальней стены. Я поджала губы, покачав головой.

– Там вся комната в огне… Один погиб, – хрипло выдохнула я, понимая, что слишком устала. Остатки нервной системы осаждало войско неприятностей, и она держалась из последних сил.

– Да ладно тебе! – усмехнулся Лючио, похлопав меня по плечу, пристально глядя на стену и запоминая место. – Ну погиб, и что? Знаешь, тут постоянно дохли. То один, то другой. Не бери в голову!

– Не понимаю, чего ты вообще переживаешь? – зевнул Робер, поглядывая на перепуганных учеников. – Напишешь грустное письмо… Дорогие родители, спешу сообщить вам скорбную весть о том, что ваш сын пал смертью храбрых…

– Только подвигов побольше придумай! Я тебе подскажу формулировочки! Мол, сам бросился в огонь спасать… И так далее. Сам! Везде подчеркивай, что сам… – коварным обольстителем нашептывал Лючио. – Помни, что любой идиотизм можно превратить в героизм!

– В конце, согласно правилам этикета, обязательно выражаешь соболезнования от лица всей Академии, вспоминаешь, каким замечательным он был, как опустели без него стены, какого способного и талантливого ученика мы лишились, – вздохнул Арден, равнодушно поглядывая в сторону башни. – И в знак скорби указываешь, что объявлен недельный траур, а портрет принца отныне украсит нашу доску почета. Память о нем будет жить в веках, а он сам будет висеть в траурной рамочке в галерее идиотов.