Принц в стране чудес. Франко Корелли

Начиная уже со второго представления «Трубадура» восторги по поводу нового тенора «Мет» начали разделять и критики. Пресса становилась все более благожелательной, и Корелли понемногу успокоился. Ему даже стала нравиться новая обстановка, дружелюбие и деловитость, которые царили в театре. Появилось и немало новых партнеров. В премьерном для тенора спектакле партию графа ди Луны исполнял замечательный баритон Роберт Меррилл, который к тому времени пел на сцене «Метрополитен» уже шестнадцать лет. В последующие годы множество раз Франко будет выступать с Марио Серени. Долгие годы дружбы свяжут Корелли с Люсин Амарой, в те дни исполнявшей Леонору в очередь с Прайс. Об Амаре Рудольф Бинг писал с большим уважением, отмечая, что певице совсем немного не хватало для того, чтобы стать примадонной. Партию Азучены пели постоянные члены труппы театра: красавица Жанна Мадейра, Ирэн Дэлис, колоритнейшая личность и яркая характерная исполнительница меццо-сопрановых партий Миньон Данн.

После четвертого представления «Трубадура» Корелли выступил в новой постановке «Турандот», которая не ставилась на сцене «Метрополитен Опера» почти сорок лет. Возвращение последней оперы Пуччини было событием исключительным, готовившимся с широким размахом. Во многом эта идея была связана с тем, что согласие на участие в ней дали замечательнейшие певцы: Биргит Нильссон и Франко Корелли. На исполнение партии Лиу были приглашены вокалистки экстра-уровня, одни из самых известных и любимых в мире: Анна Моффо, Тереза Стратас, Люсин Амара, Личия Альбанезе. Тимура пел Бональдо Джайотти. Крепкий баритон Фрэнк Гуаррера, певший и партии первого плана, исполнил Пинга. Отличный компримарио, тенор Чарльз Энтони — Панга. Дирижировал спектаклем легендарный Леопольд Стоковский, представлять которого нет необходимости. Публика буквально осаждала театральные кассы. Разумеется, при таком подборе исполнителей премьера прошла триумфально. С роскошного в сценическом и вокальном отношении Калафа Корелли начал свое настоящее «завоевание Америки».

Вскоре с искусством Франко смогли познакомиться и в других городах Соединенных Штатов — во время ежевесенних турне «Метрополитен». О том, каким эти гастроли были бедствием для театра, сколько с этим было связано проблем, мы можем прочитать у Бинга. В этой же книге (имеется в виду «5 ООО вечеров в опере») рассказано о забавном эпизоде, проливающем свет на пресловутое «соперничество» Корелли и Нильссон: «Среди «бесхозных» после смерти Митропулоса спектаклей была пуччиниевская «Турандот»… Преемником Митропулоса в «Турандот» я выбрал Леопольда Стоковского, но вскоре пожалел об этом решении. Стоковский перевернул театр вверх ногами: поправлял произношение имен, докучал режиссеру, пробовал распоряжаться работой художника-оформителя. Больше всего он интересовался освещением — особенно тем, будут ли видны публике его руки во время спектакля. На представлениях оперы он просто упивался своей ролью, забывая при этом указывать солистам, когда они должны завершить фермату, которую партитура позволяла тянуть ad libitum.

Катастрофа наступила в Бостоне, во время турне. В финале второго акта, когда Биргит Нильссон всё еще упоенно тянула свою ноту, Франко Корелли, которому дыхания не хватило, попросту ушел со сцены. В этот момент меня не было в зале. Посланный кем-то вестник отыскал меня в холле и сказал: «Мистер Бинг, мы потеряли нашего тенора». Я поспешил за кулисы, но прежде, чем я оказался близ двери его артистической комнаты, до меня донеслись его крики, крики его жены и лай его пса. Оказалось, что Корелли ударил кулаком по туалетному столику, вогнав себе в ладонь маленькую щепочку. На столике была капля крови, и именно поэтому миссис Корелли срочно вызывала карету скорой помощи. Я, как умел, принялся успокаивать супругов: Корелли я сказал, что в любовной сцене следующего акта он может добиться реванша, укусив мисс Нильссон за ухо. Это чрезвычайно развеселило его, более того — замысел так понравился ему, что он тут же рассказал о нем мисс Нильссон, в результате тенор ощутил такое удовлетворение, словно и вправду укусил партнершу — чего, слава Богу, не сделал».

Эпизод, о котором идет речь, связан с фразой из финала второго акта, а именно — с моментом, когда тенор поет «No, no, principessa altera! Ti voglio ardente d'amor!». В тот вечер Нильссон, как всегда, «увенчала» ферматой на соль фразу «Mi vuoi nelle tue braccia a forza, riluttante, fremente?».

Именно тогда она, как сама вспоминает, была в особо хорошей форме и продержала эту ноту до самого появления тенора. Действительно, все дальнейшее, о чем пишет Бинг, имело место быть. А вот о завершении истории он умалчивает, так как, не дожидаясь окончания инцидента, уехал в Нью-Йорк.