Принц Вильгельм I Оранский. В борьбе за независимость Нидерландов от Испанской короны

И вот 10 апреля 1567 года он написал самому Филиппу заявление о своей отставке, all апреля выехал из Антверпена. Главные люди города пришли проститься с Вильгельмом; и для него, и для них это было печальное расставание. «Мы вполне можем сказать: „Из бездны взывал я к тебе, о Господи!“» – сказал им он. Семьдесят или больше зажиточных горожан выехали с ним на конях из ворот, а в это время вокруг Вильгельма столпились простые горожане, ошеломленные его отъездом и желавшие знать, насколько верны дошедшие до них слухи. Неужели он тоже покидает их? Вильгельм не осмелился ничего ответить. «Куда вы едете?» – кричали они, хватая его лошадь за узду, цепляясь по нескольку человек за стремена. Он засмеялся и сказал: «В Дилленбург, сейчас сезон соколиной охоты». И в этом смехе, в обычных для него непринужденности ответа и светской улыбке на этот раз было что-то жуткое. Но тех, кто спрашивал, нельзя было провести. Они возразили: «Принц Оранский, человек, который был таким могущественным, довольствуется тем, что охотится на птиц?» Вильгельм знал, что они имели в виду, но не ответил ни слова, только осторожно и неотвратимо проехал через их толпу и выехал за их ворота.

Он повернул свой обоз к Бреде, но на пути туда, в Виллебруке, его встретил Эгмонт, которого регентша прислала, чтобы он уговорил Вильгельма остаться. Остаться зачем? Чтобы попасть в западню Альбы? Чтобы ни один человек, способный привести помощь, не уехал из Нидерландов живым? Два друга не встретились наедине: двое из людей Маргариты сопровождали Эгмонта и следили, чтобы тот не обменялся с Вильгельмом ни словом без посторонних. Зловещей и трагической была последняя встреча этих двоих. Эгмонт обманывал себя, был встревожен, но доверчив; Вильгельм предвидел будущее, не обманывался и молчал.

Один и видя перед собой мрачное будущее, Вильгельм подъехал верхом к своему дому в Бреде и простился с комнатами, где стены были завешены полотном, и с пустеющими коридорами. Он не забыл и о народе: сказал своим арендаторам так прямо, как мог, что их ожидает, и посоветовал им внешне покоряться во всем герцогу Альбе, когда тот придет: от ненужного мученичества не будет никакой пользы. Когда настанет время действовать, они об этом узнают. Он не забудет о них.

К нему приехала от регентши его дочь Мария, и так, со своей раздражительной Анной и своими двумя девочками, он 22 апреля 1567 года покинул прекрасный город Бреду и отправился к немецкой границе. Это была самая печальная процессия, которая когда-либо выезжала весной нанести визит вежливости родным. Именно под этим предлогом уезжал Вильгельм, и он не осмеливался сказать больше, иначе бы его остановили. Впрочем, чтобы отвести от себя подозрения, он умышленно оставил в Нидерландах заложника: его единственный сын, граф Бюрен, продолжал учиться в Лувене. По пути за границу Вильгельм проехал через этот тихий университетский город, где всего год назад гулял по парку со своим сыном и восхищенно глядел на фонтан, на верхней струе которого постоянно подпрыгивал легкий стеклянный шарик. Когда этот сын родился и был окрещен в честь своего крестного, короля Филиппа, Вильгельму было двадцать лет, и молодого отца ждала впереди блестящая карьера. Теперь Вильгельму было тридцать четыре года, все надежды и планы рухнули, будущее было мрачным. Он не мог задержаться там надолго, потому что Альба приближался, и времени было мало. Когда он попрощался с этим сыном своей беззаботной юности, часть его жизни была отрезана навсегда.

Глава 4 Долгая ночь 1567–1572

1