Принц Вильгельм I Оранский. В борьбе за независимость Нидерландов от Испанской короны

Влияние этих двоих – императора и его сестры – на принца Оранского было господствующим все годы его подросткового возраста. Если бы они узнали будущее своего воспитанника, ничто не потрясло бы их сильней. Он, которого они воспитывали как верного слугу своей династии, стал защитником восставшего народа от этой династии. Но к этому решению его привели те самые наставления, которые они дали ему, ведь император и его сестра при всей ограниченности своих взглядов были полны чувства долга перед своими подданными и просто слишком хорошо внушили это чувство своему воспитаннику. Он отличался от них тем, что определял добро и зло с точки зрения морали, а не политики, и эта основа его взглядов, несомненно, была заложена в раннем детстве, в Дилленбурге. Он также отличался от них большим размахом воображения. Непринужденность и переполнявшее его добродушие, характерные для него в детстве, необычная чувствительность, вызывавшая у него отвращение к повседневным жестокостям тогдашней жизни, позже расширили и углубили то чувство долга, которому научили его опекуны, и превратили это чувство в конструктивную политическую веру. Его путь и их путь стали расходиться почти незаметно, возможно, в тот момент, когда он, молодой офицер, вежливо отказался разыскивать своего подчиненного, капрала, который несдержанно (и, вероятно, в пьяном виде) критиковал регентшу. Молодой принц поступил как тот, у кого сострадание к отдельному человеку сильнее, чем уважение к закону, и из таких поступков позже выросла та политика, которая закончилась освобождением народа.

Он рос человеком действия, а не слов, не слишком предавался анализу своих чувств или формулированию собственных теорий, жил в основном именно «здесь и сейчас», любил людей, но, возможно, они нравились ему все без разбора, приобретал практические знания о том, как обращаться с людьми и ситуациями, но приобретал их не специально, а потому, что это соответствовало его характеру и было ему по вкусу. Такие люди оставляют мало письменных свидетельств, которые позволили бы проследить за их развитием. Трудно сказать, когда юный принц Оранский полюбил свою новую страну. Он долгие годы, даже когда ему было больше тридцати лет, продолжал называть свой родной Рейнланд «моя родина», но, возможно, делал это бессознательно.

Нидерланды – города, в которых он бывал, деревни, через которые проезжал во время охотничьих прогулок, даже местность – сильно отличались от сельских возвышенностей Нассау. Там он жил среди крестьян и остального деревенского населения, простых, отставших от времени и (в этом благословенном краю) довольных жизнью людей. Здесь, в Нидерландах, он находился среди людей, уже принадлежавших к индустриальному обществу. Города, а не сельская местность, окрашивали жизнь общества в свои тона и всюду протягивали свои щупальца. Индустрия, мануфактуры и торговля правили в экономике Нидерландов. Огромное множество нидерландцев уже превратились в наемных рабочих. Там, в Нассау, продолжала существовать старая феодальная Европа, основой экономики было сельское хозяйство, а основой общества – взаимные обязательства господина и вассала. Здесь, в Нидерландах, все было капитализировано. Это был алчный, примитивный, жестокий, но полный изумительной жизненной силы капитализм.

Искренний интерес молодого Вильгельма к людям помог ему понять это меняющееся общество лучше, чем понимали его большинство дворян. Хотя по рождению он принадлежал к классу, феодальные взгляды которого на мир уже устарели, он рано научился уживаться с купцами и финансистами, из которых состоял средний класс Нидерландов, и стал чувствовать большую симпатию к людям из народа, у которых всегда главной заботой были их физические потребности и которые были беззащитны, что беспокоило его совесть. Эти чувства рождались постепенно из его собственных встреч с людьми, потому что теории, которые молодой принц узнавал от своих наставников, содержали крайне мало сведений о мире, в котором он должен был жить, потому что этот мир был слишком молод и о нем еще не успели написать в учебниках. Будущего государственного деятеля полагалось учить феодальной теории, на которую накладывалось божественное право.