Принц волков

Огибая битый лед, оставленный холодным ночным дождем, волки вышли на охоту. Прошло много времени с тех пор, как Люк бежал во главе стаи из деревенских жителей, и, находясь снова среди своих соплеменников, он испытывал приятное волнение, лежащее вне сферы человеческого понимания.

Общение, происходившее между ними, не нуждалось ни в каких несуразных человеческих словах. Оно пульсировало на более глубоком уровне. Среди настоящих волков язык общения был простым и прямолинейным, среди лугару существовали разные слои понимания, превосходящие язык животных и обычных людей.

Люк знал скрытые мысли своих собратьев, сознавал свое едва изменившееся положение среди них. Из—за Джой. Он всегда держался обособленно от других, потому что не мог выполнять принадлежащую ему по праву роль альфа—волка, имеющего супругу и воспитывающего своих детей, передавая им традиции и силу крови своего народа. Эту задачу выполняли другие — но их кровь не была такой могущественной и чистой, как его. Груз этой обязанности и мучения от неосуществленных ожиданий соплеменников вынуждали его отказываться от самой существенной части того, кем он являлся.

Теперь же, смакуя примитивную радость чистого движения, работы мускулов и холодного воздуха, клубящегося им в след, он также ликовал от осознания того, что есть женщина, которая изменила все. Джой не могла знать — еще нет — что она значила для него и для деревни. Для людей, лугару, жителей Валь—Каше она стала надеждой на будущее. Шансом сохранить чистоту крови. Для него — Люк резко развернулся на одной задней лапе, и все остальные последовали его примеру, не разрывая косяка, — для него она значила гораздо больше, чем даже они были в состоянии понять.

Было так легко поддаться искушению и вообразить, будто она находится здесь, среди стаи, бежит рядом с ним, ее бледный мех, подобно свежевыпавшему снегу, играет лучами солнца, изящная точеная мордочка поднимается вверх, чтобы вкусить свежесть ледяного воздуха. Ее глаза — ее глаза были бы темно—золотыми — не изменившимися при трансформации, но получившими более насыщенный оттенок. Она была бы потрясающе грациозна, веселилась бы в манере его народа, укусила бы его и вырвалась вперед, размахивая завитком изящного белого хвоста. Люк чуть не споткнулся, и Филипп, черная тень на снегу, поддержал его за плечо. Какое—то мгновение они бежали бок о бок друг с другом, напряжение, вызванное конфронтацией предыдущего дня, ушло, так как не в правилах их природы было держать недовольство среди своих соплеменников. Это был не путь духа—волка, и их и так было слишком мало.

Филипп не забыл свое место в стае, он был вторым после Люка, и через какое—то время, когда они начали переходить на рысь, он потихонечку отступил назад. Добыча ускользнула, как это часто бывало, и стае следовало отдохнуть, прежде чем устроить новое преследование.

Они расположились на скалистом склоне, возвышавшемся над нетронутой стеной леса, что скрывала Валь—Каше от Внешнего мира. Дом. Прошло много времени с тех пор, как Люк думал об этом месте как о доме. Он боялся обосноваться здесь, потеряв надежду обрести спутницу жизни и мир в душе. Его соплеменники отдыхали, слоняясь вокруг, обнюхивая друг друга и тяжело дыша, но Люк ничего не замечал. Все его чувства были обращены к одному, к женщине, которая была ему дороже жизни.

Он закинул голову в протяжном, ликующем вое. Друг за другом к нему присоединились остальные волки, и хор голосов достиг небес прежде, чем вся долина огласилась его триумфом.

Глава 15

Хромая по маленькой комнате и облокачиваясь на руку Алана Коллье, Джой подняла голову, услышав знакомый звук. Она улыбнулась, и Коллье остановился, чтобы посмотреть на неё. Он подвел её к ближайшему стулу и помог сесть.

На мгновение Джой была удовлетворена тем, что сидела спокойно, запыхавшаяся и чувствующая боль от усилий. Она предпочла бы оставаться в кровати, но доктор разъяснил ей, что только регулярное движение может помочь её здоровью и ускорить выздоровление, предотвращая опасность возникновения пневмонии вследствие перелома ребер. Несмотря на болеутоляющие, она все еще неважно себя чувствовала, но это могло исправить только время. Побочные эффекты от сотрясения почти исчезли.

— Ты уже очень хорошо ходишь, Джой, — сказал Коллье, словно вторя её мыслям. Вой прекратился, и Джой обратила всё свое внимание на него, по—прежнему улыбаясь. — Должен признать, что ты чрезвычайно быстро поправляешься. Я тоже в свое время видел некоторых, кто быстро поправлялся.

— Рада слышать это, — ответила Джой с гримасой, поскольку глубокий вдох неожиданно причинил боль. — Только не ожидайте, что я стану хорошим материалом для исследования, Алан, потому что я никогда—никогда не позволю этому повториться.

Доктор отошел, и Джой мельком что—то увидела на его лице, какое—то беспокойство под маской внешнего умеренного дружелюбия.

— Сомневаюсь, что он позволит этому повториться, — Коллье прошептал так тихо, что она едва расслышала.