Принц волков

— Raconte—moi une histoire des gens du Dehors, Luc![18]

У нее был требовательный голосок, но Люк покачал головой.

— Plus tard [19], — и видя надутые губы девочки, добавил, — обещаю.

Джой уловила смысл слов и почувствовала зависть к маленькой девочке, которая могла так уютно устроиться в объятиях Люка и ждать от того, что он будет рассказывать ей истории на ночь — позавидовала их взаимоотношениям, таким теплым и простым. Не причиняющим боли.

Можно было подумать, что краткий обмен репликами удовлетворил ее потребность в общении: Клэр вывернулась из рук Люка и бросилась, сопровождаемая мальчиком помладше, к другим ребятишкам, чтобы присоединиться к игре.

Джой вздохнула, на чувство удовлетворения легла тень грусти.

— Клэр — симпатичная девочка. Она вырастет и превратится в настоящую красавицу.

— Она очень похожа на мою мать, — пробормотал Люк, — в ней такая же необузданность. Она не удовлетворится тем, чтобы остаться здесь на всю жизнь.

В его голосе была такая грусть, что Джой повернулась, чтобы посмотреть на него. Ей безумно захотелось спросить, что за давняя печаль в его глазах, захотелось переплести свои пальцы с его и положить голову на плечо. Но она довольствовалась ощущением его бедра и плеча, прижатых к ней, зная, что он не отодвинется.

— Дети здесь красивые, Люк. И совершенно очевидно, что они любимы.

И обожают тебя, добавила она про себя.

— Но кажется, что их здесь совсем немного.

Она поняла, что задела за живое, когда Люк внезапно сфокусировал на ней взгляд, хотя и не удивилась.

— Да. Слишком мало.

Он опустил глаза на полупустую миску с тушенным мясом и рассеяно помахал ложкой.

— Это очень старая деревня. Она почти не изменилась с течением столетий. И живущим здесь людям нравится такое положение вещей.

Он посмотрел вверх с отстраненным выражением лица, которое означало, что он собирается с мыслями.

— Они привыкли к лишениям, к той жизни, которую вели их предки. Они из тех, кто выжил. Несмотря на все это, деревня медленно вымирает.

Джой посмотрела на массу разговаривавших людей, убирающих тарелки со стола и превращавших мытье посуды в игру. Кто—то настраивал нечто, напоминающее по звучанию скрипку, периодически смех перекрывал монотонный гул. Было трудно поверить, что этот народ вымирает. Они казались полными жизни.

— Вот поэтому здесь так мало детей, — сказал Люк так тихо, что ей пришлось напрячься, чтобы расслышать его.

— Почти все люди здесь находятся в близком родстве. Очень мало женщин, у которых более одного или двух детей. Часто, иногда каждый год, Внешний мир забирает у Валь—Каше молодого мужчину или женщину. И Жан—Поль не первый, кто учится и узнает о вещах, которые однажды могут соблазнить его уйти.

Глубоко вдохнув, Джой устроилась поближе к Люку и положила свои пальцы ему на руку. А он, казалось, почти этого и не заметил.

— Ты ведь вернулся, не так ли?

— Да.

Слово было тяжелым, полным сожаления. Джой знала, что в этом слове было гораздо больше, чем она могла себе предположить. Она снова посмотрела вокруг. На детей, которым ни в чем не отказывали и которыми очень дорожили. На взрослых, которые относились к ним с уважением и открытой любовью. Но детей было немного — еще меньше грудничков и тех, кто еще только начинал ходить.

Закусив губу, Джой заколебалась — утешать его или нет, тем более она не знала, как это сделать. Спустя мгновение она решила, что снова хочет увидеть, как он улыбается, вернуть ту непринужденную теплоту общения, что вызывали в нем эти дети. Она сжала его руку.

— Дети очень любят тебя, — поддразнила она мягко, — я и не знала, что тебе нравится нянчиться с детьми.

Ее замечание возымело неожиданный эффект. Люк опустил голову в очевидном смущении.

— Дети важны для всех нас, — пробормотал он.

Джой не смогла скрыть веселья в своем голосе:

— И я заметила, что все здесь по—другому произносят твое имя — «Льюк».

С очевидным облегчением от смены темы Люк поднял голову, искаженные черты лица разгладились.

— Моя мать назвала меня Льюком. Когда я вырос, мне показалось целесообразным англизировать его. Большинство людей Внешнего мира коверкали даже такое простое имя.

Джой изобразила притворную обиду.

— Ты намекаешь, что я не смогу произнести твое настоящее имя правильно?

И добавила в ответ на кивания Люка:

— И ты думаешь обо мне, как об одной из этих «чужаков»?

Вопрос содержал больше смысла, чем она в него вкладывала. Мускулы Люка под ее рукой напряглись. Он долго смотрел в ее глаза своим особенным взглядом, таким пристальным, что у нее перехватило дыхание, и она не могла вырваться из плена его глаз. Наконец, с глубоким вздохом он снова опустил глаза.

— Я не знаю.

Пальцы Джой, помимо ее воли, соскользнули с его предплечья. Его ответ задел ее, но еще больше удивил. Как и в разговоре Люка и его бабушки, свидетелем которого она явилась, Джой поняла, что в его словах кроется скрытый смысл — крайне важный, но непонятный ей. Дополнительные кусочки, которых не хватало в мозаике и которые следовало найти.