Принц воров

Парный залп — и от жары начнут валиться со стен полотна кисти известных мастеров. Люди начнут задыхаться в дыму, на их ногах начнет трещать от огня кирза, лопаться на спине ватники. Поставленный на многие века сруб займется мгновенно, превращая в ничто и резные двери, и мозаику стекол, и витые лестницы…

Когда от безвыходности бандиты начнут выпрыгивать из окон, их будут встречать дружным пулеметным и автоматным огнем бойцы войсковых рот, приказ которым отдан один: пленные не нужны.

Пленных будут брать чекисты. То, что от них останется, будет помещено для лечения в лазареты для последующего уничтожения. Времена не меняются. Что стоят жизни, когда речь идет о безопасности нации?

Все это было совершенно ясно для профессионально мыслящего Корсака и абсолютно недоступно для задыхающихся в адреналиновой эйфории головорезов Святого.

Болтовня через рупор — фикция. НКВД не нужны пленные! — разве что пять-шесть человек, могущих дать показания в суде и которых после все равно расстреляют! А пять-шесть останутся в живых так или иначе. Не нужны пленные! — эти вариации с гуманным предложением сдаться во избежание кровопролития не что иное, как оттяжка времени!

Все это абсолютно понятно для Славы, но непостижимо для бандитов, в стане которых он находится…

— На группы по пять человек, быстро! По кружкам и интересам! — продолжал он, разворачиваясь вокруг себя и следя за каждым движением на удивление смиренно подчиняющихся ему бандитов. — Мне наплевать, сколько вас сейчас выйдет за оцепление! У меня в плену этого гада жена и сын! — он указал на Червонца, пылающего ненавистью к нему за теперь уже совершенно очевидное унижение. — И мне нужно, чтобы этот гад жил! Значит, мне интересно, чтобы жили и вы!.. Выйти из дома всем, сразу после того, как я укажу направление движения!..

Окидывая взглядом верхушки подступающего к дому черного леса, Слава быстро сообразил, где может находиться группа сотрудников НКВД. К деревне подступала речка, и было совершенно ясно, для него, во всяком случае, что минимум две усиленные спецгруппы сотрудников расположились по обеим ее берегам.

— Вы, вы и вы, — указывая на три группы лежащих за его спиной бандитов, — быстро уходите рекой. Будут стрелять — не отвечать!.. Что бы ни случилось — не стрелять! Ночь не день — каждый выстрел — как на ладони. По вспышкам выстрелов вас будут вычислять, словно вы оставляете за собой зарубки на деревьях! Не та тема, чтобы валить всех подряд!

Кажется, это прозвучало убедительно. И пятнадцать человек, шурша сапогами и бряцая оружием, двинулись навстречу своей смерти.

— Назови старшему из каждой группы название деревни, у кладбища которой нам нужно встретиться, — сказал Корсак Червонцу перед тем, как первая группа двинулась в рассвет. — Я бы сам сказал, да не знаю…

Повинуясь непонятному чувству, Слава заботился сейчас не о жизни бандитов, а о жизни сотрудников милиции. Ложь о том, почему нельзя отвечать на огонь, прокатила как по маслу, и Корсак вдруг почувствовал, как внутри его в смертельной схватке сцепились противоречивые чувства: его семью хотели убить чекисты, а он сейчас спасает жизни этих убийц, его семью спасли бандиты, а он, Корсак, делает все возможное для того, чтобы те погибли при первом же боестолкновении…

Следующие пятнадцать человек отправились в обратную сторону, и для Корсака не было откровением, что на направлении, противоположном засаде у реки, расположилась не менее сильная группа. Известная войсковая тактика — встретив на своем пути превосходящие силы противника, ты уходишь в обратном направлении, где тебя уже ждет, надеясь на этот твой маневр, такая же превосходящая группировка.

Еще десять человек Корсак, пользуясь завоеванным за считаные минуты авторитетом, направил в болота. Эта десятка потенциальных смертников посчитала такой исход самым благоприятным для себя, поскольку никто из них не верил, что сможет утонуть, зато все свято верили, что на болоте их ждать точно не станут.

Когда перед домом, штурм которого обещался все через тот же рупор, через минуту остались Слава, Червонец, Крюк и с ними четверо, Червонец сплюнул никак не желавшую сворачиваться кровь и хрипло рассмеялся, глядя в лицо Крюку:

— Ну что, рады? А нам этот легавый сейчас посоветует встать и поднять руки! Нормальный ход! Молодец папа! Вот так, умирая, сдают бывших подельников! Семье сына продавшего душу вора — помилование, а нам — смерть!..

— Еще раз рот откроешь — вышибу все золото, — пообещал из темноты Корсак. — Хотите остаться на этом свете в виде живых существ — следуйте за мной…

И Корсак на глазах изумленных бандитов двинулся по-пластунски в сторону поля, покрытого начинающим розоветь туманом.

— Туда?! — взвился Червонец, снова адресуясь к Крюку. — На голое поле?! Да это же все равно что встать на ночной улице под фонарь!..

Вместо ответа Крюк мелко перекрестился, сплюнул и ловко, как ящерица, пополз вслед за офицером.