Принц зазеркалья. Летопись тринадцати зеркал

Проходя мимо, Аня не выдержала и прикоснулась к одной. На ощупь – холодная и мягкая. Вокруг снова разлился мелодичный звон. Сверху раздался недовольный окрик. На девочку начали оглядываться. Аске недовольно хмурился, прядая ушами. Нарсу понимающе ухмылялась.

– Извините, – машинально произнесла девочка, тут же почувствовав себя глупой. Никто же всё равно не поймёт. Поэтому, для наглядности, Аня виновато улыбнулась и пожала плечами.

Впрочем, спутники уже не обращали на неё внимания. Аске здоровался с кем-то, степенно кивая, или радостно взмахивая рукой. Двое белькар из его отряда отделились и поспешили к своим родным.

В селении царила весёлая суета. Женщины и старики, не бросая своих дел, приветствовали вернувшихся охотников. Дети бежали следом и что-то трещали на своём белькарьем языке.

И всё бы ничего, но Аня чувствовала себя здесь совсем не уютно. Примерно как Гулливер в стране лилипутов. На неё глазели – кто-то исподтишка, отводя взгляд, если его замечали, кто-то открыто. Малышня так и вовсе, отстав от охотников, бежала рядом, задрав головы и открыв рты. Им девочка пыталась приветливо улыбаться и даже махать, но единственное, чего она добилась – дети с весёлым визгом бросались врассыпную.

Одного пухляша мать и вовсе оттащила подальше с гневным:

– Ске-ту кат окке таа!

Забавный всё же язык у белькар – быстрый и трескучий с тонким булькающим «у». Чем-то напоминал обычное беличье цоканье – в подлеске за домом, где жило семейство Святых, часто встречались прикормленные людьми белки.

Тем временем, маленькая процессия вышла на подобие площади. На этом овальном пятачке могли разместиться, пожалуй, все жители деревни. У огромной узловатой сосны, приваленной замшелым валуном, высился домик покрупнее прочих. Тут, кажется, было целых два этажа, так что Ане, наконец, пришлось задрать голову, чтобы увидеть «крышу». По крайней мере, тройные оконца здесь шли в два ряда.

Аске отделился от своих товарищей и постучал в выкрашенную зелёным дверцу.

– Ма три Аске! – крикнул он.

Через некоторое время дверь открылась, выпуская на свет крупного седеющего белькара. Опирался он то ли на посох, то ли на копьё с широким наконечником. На костяной рукояти плясали странные символы. На плечи в меховой накидке спадал целый каскад тяжёлых серовато-рыжих косичек. Они создавали ощущение львиной гривы.

Обветренное лицо, в обрамлении пышных седеющих бакенбардов, пересекла сеть мелких морщин. Длинный горбатый нос, пожалуй, сделал бы честь любому индейцу.

«Вождь, наверное», – подумалось Ане.

Представительный белькар тепло улыбнулся Аске и обнял его.

Серые выцветшие глаза обвели присутствующих. Взгляд замер на девочке, но всего на пару секунда. Затем вождь заметил рядом с ней Нарсу.

– Каттархе! – улыбка пожилого белькара стала ещё шире. Он распахнул руки для объятий и спустился по деревянным ступеням.

– Скууте, хорркат, – пробурчала белькара, позволяя себя обнять.

Аня вспомнила, как Машка корчит гримасу и снисходит до отца, который навещает их с мамой раз в неделю. Видимо, и у лесной жительницы были нелады с родителем – почему-то Аня была уверена, что это отец Нарсу.

Впрочем, вынырнув из объятий родственника, белькара даже улыбнулась. Что-то быстро защебетала на своём языке. Вождь кивал. Затем его дочь ткнула пальцем в надеявшуюся остаться незаметной Аню. Это, конечно, изначально была провальная затея, учитывая рост и вид гостьи племени, но надежда, как водится, хоронила остальных раньше себя.

Пожилой белькар нахмурился. Что-то негромко, но вполне настойчиво спросил у дочери.

– Итртэ-а нойда, – пожала плечами та.

Её отец недовольно покачал головой. Впрочем, это не походило на отказ – он скорее не вполне одобрял то, что сказала ему дочь, но не противился этому.

Из домика показалось ещё одно действующее лицо. Немолодая белькара с седыми прядями в длинных косах. Множество бус, браслетов и заметные серьги в ушах делали её похожей на цыганку, но спокойная и уверенная плавность движений выдавала в ней особу высокого положения. А схожесть черт не оставляла сомнений в родстве с Нарсу.

– Нарсу! – радостно щебетнула белькара.

И та, подбежав к крыльцу, обняла мать.

«Или, может, это её тётя?» – подумала про себя Аня, но такая мысль ей почему-то не понравилась. Ощущение родства было слишком сильно.

«Ладно, пусть будет мамой», – разрешила себе девочка.

Нарсу тем временем защебетала о чём-то матери. Та слушала, нежно глядя на дочь и улыбаясь. Потом вдруг спохватилась:

– Ойхе! Таа пой ту! Толти три-тай.

– Ка-три-тай! – отмахнулась Нарсу. – Ма итртэ-а нойда. О йил, – она указала на Аню.

– Йил таа пой, – сокрушённо покачала головой немолодая белькара, глянув на девчку. – Ма толти о ту.

– Кат! – гневно крикнул вождь. – Йил кат итртэ!

– Каххет! – криво улыбнувшись, проворковала мама Нарсу. Она поманила мужа к себе и подмигнула дочери.