Принцесса дачного поселка

Ксения должна прилететь в субботу, за два часа до презентации. Мы договорились, что она приедет на такси. Я трусливо обрадовался, что мне не придется заводить с ней разговор о наших отношениях в машине, все-таки это как-то совсем уж нелепо. Впрочем, и откладывать его тоже невозможно, потому что мама горит желанием объявить всем о предстоящей свадьбе. То-то хорошо я буду выглядеть, если начну на людях мямлить о том, что жениться надо по любви. Свежая мысль, оригинальная и, главное, своевременная!

Суббота приближалась неотвратимо.

Мама нервничала. Она задергала всех: Ольгу Алексеевну, меня с братом, обслугу ресторана.

На мой взгляд, все шло, как надо: дом был вычищен до блеска, окна сияли, от запаха полироли даже кружилась голова, гости все по мере прибытия размещались в гостиницах. Надо сказать, тут нам очень помог Анатолий, вернее, его менеджер. Прибыла папина пресс-секретарь, она занималась организационными вопросами. Меню было сто раз обсуждено, музыканты привезены. В принципе, все должно быть готово к назначенному сроку, но мама желала сама во всем убедиться лично.

Отец, искренне считающий всю эту затею с презентацией никому не нужным делом, запирался у себя в кабинете и часами там просиживал.

Андрей спросил меня:

— Чем он там занимается? Не иначе, пишет новую книгу.

Услышавший этот разговор Илья вмешался:

— Да он, наверное, просто от всех прячется. Я сам видел, как он целый час, не пошевелившись, простоял у окна. Я лично деда понимаю: на фига ему вся эта суета? Это бабушка и Алла у нас — люди светские, а по мне, так это все ерунда.

Вчера я искал Илью по просьбе мамы, и в его комнате на столе нашел раскрытый альбом, который он всегда возит с собой. Илья хорошо рисует, его без экзаменов, по творческому конкурсу, зачислили в архитектурный институт. Листы бумаги были покрыты рисунками почти сплошь, но в женских головках и лицах, встречавшихся то и дело на последних страницах, вполне узнавалась Лера, ее лицо, наклон головы. Я не стал говорить Илье о том, что знаю его тайну, в этом возрасте мальчишки очень обидчивы.

А про себя подумал, что это у нас семейное.

Отец спустился к обеду.

Когда все поднялись из-за стола, он задержал меня:

— Игорь, что, Михаил Исаакович приехал?

— Сегодня прилетает.

Отец помолчал, потом вздохнул:

— Мне нужно с ним встретиться и обсудить кое-что.

— Ну, может быть, прямо там и поговорите?

— Нет, нет. Это совсем не ресторанный разговор. Если можно, привези его прямо сюда.

Я кивнул:

— Да я и так его сюда привезу. Мама решила, что его мы разместим здесь. Все-таки он твой старый друг. Так что у вас еще будет много времени на то, чтобы побеседовать.

Он прикоснулся к моему плечу:

— Я хотел бы переговорить с ним до всей этой чехарды.

— Хорошо, я предупрежу его.

Я был удивлен и заинтригован. Михаил Исаакович — старый папин друг, но от их общих дел он давно отошел, последние годы он работал нотариусом, а сейчас, кажется, вообще не практикует. Зачем он папе срочно понадобился?

Я похолодел. Неужели отец все-таки догадывается? Мне самому профессор Неустроев, заведующий клиникой, не оставил никаких надежд.

Он тогда посмотрел снимки еще раз, снял очки и потер глаза.

— Игорь Владимирович, вы же понимаете, что чудес не бывает. Особенно в медицине.

Я понимал. Может быть, поэтому я стал чаще задумываться о семейных ценностях, о женитьбе, о том, что хочу, чтобы у меня была семья. Поэтому так легко согласился с маминой идеей провести отпуск на даче и Андрюху заманил. Я дал себе слово, что после презентации поговорю с братом.

Ксения отставила чашку, поблагодарила маму, как хозяйку стола, подняла на меня глаза:

— Игорь, у меня там что-то с замком сумки, ты не поможешь мне разобраться?

Я молча кивнул и поднялся из-за стола.

Мы прошли длинным коридором к лестнице. Едва за нами закрылась дверь комнаты, Ксения торопливо начала раздеваться.

— Ну, быстрей же! Времени совсем нет, а мне еще надо привести себя в порядок. — Она обернулась. — Ты чего? А, ладно, и так сойдет. Все равно ничего путного себе позволить не успеем.

Она сама расстегнула молнию на моих джинсах. Ошеломленный ее напором, я попытался, было, возразить, но как-то вяло и неубедительно.

Ксения умчалась в душ, а я остался лежать на разгромленной постели. Черт, как же это вышло-то?!

Я сел и взялся за голову, опершись локтями в колени. Вышедшая из душа Ксения была так победно хороша, что я малодушно подумал: «А может, пусть все идет так, как идет?»

Она вертелась у зеркала, что-то подрисовывая на лице. Рот с ярко-алыми губами был приоткрыт, и кончиком языка она касалась верхней губы. Почему-то мне стало неловко наблюдать за ней, я отвернулся.

Капризным голосом Ксения проворковала:

— Игорь! Надеюсь, мы здесь не задержимся надолго. Ты обещал, что после оглашения мы поедем куда-нибудь в экзотическое место, только ты и я.

Я вздохнул.

— Послушай, Ксения. Я тут на досуге о многом задумался. Может быть, нам не стоит так спешить со свадьбой?

Ксения прекратила краситься, рот ее закрылся, и около губ появились какие-то неприятные складочки. Она обернулась ко мне и резко выдохнула: