Принцесса Диана. Жизнь, рассказанная ею самой

Я никогда не поверю, что умный, сдержанный, прекрасно понимающий, что любой его разговор, любое слово могут быть услышаны, записаны и проданы (он лучше меня знал, что вокруг много желающих заработать на скандалах в королевской семье!), такой человек, как Чарльз, мог открыто говорить о своем желании жить в трусиках любимой женщины. Меня коробит при одном воспоминании об их несвежести, Камилла чистоплотностью никогда не отличалась.

А уж говорить о том, чтобы превратиться в коробку гигиенических тампонов…

И это все не на ушко в спальне, куда плотно закрыты двери, а по телефону!

Он мог тысячу раз повторять такое, когда они наедине, но насколько нужно быть неосторожным, потерять простое чувство самосохранения, чтобы так откровенничать…

Чарльз не тот человек, чтобы даже в страсти это могло произойти. Такое возможно только под воздействием каких-то специальных средств. Я не хочу сказать, что Камилла поит его какой-то гадостью, чтобы столько лет при откровенно лошадиной внешности держать принца при себе (в своих трусиках), нет, скорее какое-то зомбирование. Она, несомненно, зомбировала Чарльза.

Может, потому королева сказала, что неспособна что-либо поделать с сыном?

Кто такая эта ротвейлерша с лошадиной челюстью?

Камилла выпячивает все, что нормальная женщина стала бы скрывать: свою тяжеловесную, поистине бетонную нижнюю челюсть, отвратительные зубы (неужели нельзя посетить стоматолога и исправить кривой забор во рту и неправильный прикус?), полное отсутствие фигуры (была ли у нее талия в юности?), обвисшую грудь (в конце концов, существует пластика и корректирующее белье), грубый, прокуренный голос и особенно дурной вкус и вопиющую неряшливость.

Бедные горничные, с какими усилиями им приходится отстирывать заношенное из-за нелюбви к принятию душа белье! Вечно немытые волосы, пятна пота под мышками, запах разгоряченного тела и запах табака изо рта. Не могу вспоминать дальше, иначе снова вернется булимия.

Как может чистюля Чарльз вдыхать эту смесь запахов? Как Чарльз, для которого перестановка стаканчиков в ванной равносильна преступлению и в беспорядке валяться могут только книги и журналы, может терпеть ее разбросанное нестираное нижнее белье и пятна на одежде? Его наглаженность рядом с ее вечной помятостью, его подтянутость и ее неряшливость, его чистоплотность и ее мокрые подмышки, его пресловутая сдержанность и ее болтливость…

Может, в этом секрет, в их разности, ведь разное притягивает? Вовсе нет, ни у кого другого он такого не потерпел бы. Не любит меня, но детей-то Чарльз обожает, однако попробовал бы Уильям не принять душ после верховой езды или не сменить футболку, выпачканную травой или потом! Никому нельзя быть болтливыми, вонючими, некрасивыми грязнулями, только Камилле можно.

Я завидую? Когда-то было и такое. Из-за этой женщины я прошла через ад: безумную ревность, неимоверные унижения, попытки суицида, отчаянье… и наконец освободилась. Камилла ничто! Теперь она просто действительно вонючая грязнуля, которая при помощи каких-то манипуляций держит Чарльза в своих трусиках, и никто не способен вытащить его оттуда.

Чарльз и Камилла меня просто недооценивали, считая серой мышкой во всем. Теперь я могу сознаться, что знаю о Камилле столько, сколько едва ли знает о себе она сама. Даже когда брак рухнул, я продолжала интересоваться всем, что связано с этим ротвейлером. Я уже понимала, что она вцепилась в горло Чарльза навсегда, не важно, на ком он женат и женат ли вообще, Чарльз мог взять себе целый гарем самых разных женщин, но он все равно бы мечтал о трусиках Камиллы.

Камилла умеет ждать, она очень хорошо умеет ждать. Виндзоры скоро это поймут. Камилла не станет, как истеричка Диана, устраивать скандалы, нет, она действует, как питон. Однажды в фильме я с ужасом наблюдала, как питон заглатывал жертву: он ее словно облекал собой, обволакивал, усыпляя медлительностью и спокойствием.

Камилла – питон, она медленно-медленно заглотила Чарльза, а потом проглотит также и всех остальных. Это все будет тихо и спокойно, без скандалов и битья посуды, Виндзоры даже не заметят, что они уже в желудке Камиллы и перевариваются.

Об учебе Камиллы в Дамбреллсе написано столько ужасов, что можно подумать, будто бедная девочка героиня, если выжила. Но никто не говорит, что все школы с полным пансионом таковы, если не хуже. Везде дети живут во вполне спартанских условиях и вынуждены защищать себя от сверстников сами или дружить с ними.

«Школа без ковров» в Дамбреллсе ничем не отличалась от моей собственной, у нас тоже не было пушистой подстилки под ногами и отдельного душа у каждой комнаты. И нас тоже немилосердно наказывали за разбросанные в беспорядке вещи. Но почему-то у всех остальных это воспитало аккуратность и чистоплотность, а у Камиллы совсем наоборот. Ее пресловутая неряшливость скоро войдет в поговорку.

Плохо наказывали или это настолько в ее натуре, что ничем не исправить? Наверное, привычка раскидывать свое нижнее белье неистребима, как и отсутствие привычки мыться.