Принцесса Диана. Жизнь, рассказанная ею самой

Едва ли это способствовало хорошему настроению и отношению к Чарльзу, хотя Эндрю никогда ничего открыто не выражал. А может, ему было на руку, что принц занимает его супругу, иначе она заставляла бы обниматься с собой мужа? Только опостылевшей или никогда не любимой жене можно простить столь откровенные измены.

В обществе лошадников Камиллы такое поведение не было чем-то постыдным или осуждаемым. За фасадами улыбок и светской болтовни скрывается такое, что обычным людям может показаться развратом и полным крахом моральных устоев. Супружеская измена? Что тут такого? Это только наивная дурочка Диана могла считать, что в браке надо быть верными, если уж дал слово у алтаря, то старайся полюбить спутника или спутницу жизни.

Ничего подобного, Чарльз, имея перед собой пример семьи Паркер-Боулзов, считал, что и в его собственном браке так же. Будет изменять супруга или нет, не важно, только чтобы не мешала его собственной связи. Главное, чтобы не пронюхали газетчики, а свои друзья не выдадут. Да и как выдать, если у самих творится это же.

У них «типично английский брак». Почему это называется так? В английских семьях принято изменять еженедельно? Неужели это действительно нормально – жизнь вчетвером, когда у мужа любовница, а у жены любовник и все всеми довольны?

Я так не хотела, я не хотела английский брак, подобный Паркерам.

«Славная» Камилла, как ее называли в своих интервью приятели, не понимала таких проблем. Позже она спросит меня, чего же мне не хватает?

Мне не хватало нормальной жизни, когда люди, поклявшись перед алтарем быть верными, эту клятву соблюдают!

После замужества Камиллы ее связь с Чарльзом не только не прекратилась, она окрепла. Теперь у ротвейлера было положение замужней дамы, свой дом, муж, отсутствующий пять дней в неделю, и любовник из королевской семьи, живущий в соседнем поместье, куда четверть часа езды на автомобиле. Чего же лучше? Любовь? Эндрю можно больше не любить, он уже женился. А Чарльзу нужна секс-мамочка, он ее получил. Принц, который не мог никому ни на что пожаловаться в своей семье, это сочли бы признаком слабости, с удовольствием плакал на массивной груди своей замужней любовницы.

Кажется, я наконец поняла секрет притягательности Камиллы для Чарльза!

В семье Чарльза воспитывали как наследника престола, требуя с него, как с наследника. Он все время должен был соответствовать: требованиям Ее Величества быть сдержанным, вдумчивым, серьезным, без этого будущему королю нельзя; требованиям отца – герцога Эдинбургского, принц Филипп ждал от сына физической и моральной крепости, способности противостоять любым невзгодам и проблемам; бабушки – королевы-матери, которая желала видеть внука умелым ловеласом, для которого нет никаких проблем ни в общении с девушками, ни в их соблазнении, ни в сокрытии этих фактов от общественности; сами девушки желали видеть в Чарльзе блестящего танцора, любовника, наездника; и даже в его команде по поло ожидалось, что самым лучшим игроком будет именно принц (а кто же еще!)…

Я понимаю, каково это, когда все вокруг требуют стать лучшим, самым сильным, ловким, умным, умелым… И только Камилла ничего не требовала, она принимала Чарльза таким, какой он есть. Не критиковала оттопыренные уши, как отец, не хмурилась при малейшей неудаче, как мать, не ожидала спортивных побед, и даже постельных тоже, она позволяла Чарльзу быть слабым, несчастным, но при этом чувствовать себя ее защитником! Если у принца была малейшая возможность, он помогал несчастной Камилле, утешал, когда у нее что-то болело, дарил подарки, оплачивал счета, привозил новые сорта растений, лечил лошадей…

Удивительно, но Камилла никогда не способствовала укреплению характера Чарльза. Принц не был нужен ей сильным и уверенным в себе, способным не только флиртовать с девушками, но и настаивать на своем в семье. Куда проще с неуверенным Чарльзом, который прибегает поплакать на груди у мамочки, подолгу послушно ждет на кухне, пока разъедутся ее гости, или вообще ужинает с подноса в детской, потому что Камилла занята.

Такой Чарльз послушен и ест с руки, он никуда не денется. А потом мамочка Камилла приласкает, погладит по волосам и выслушает долгие жалобы на трудную жизнь наследника престола. Нет, она не посоветует, потому что у Камиллы образование не выше моего, а интересуется она мало чем, но пожалеет, даст выговориться, выплакаться, прочувствовать собственную уникальность и неповторимость, отрешенность от жестокого мира.

Чарльз всегда знал, что у него есть вот эта грудь, уткнувшись в которую можно пожаловаться на всех: королеву, герцога Эдинбургского, жену, газетчиков… Помочь не поможет, но пожалеет и выслушает.

В этом наша с Камиллой разница – я считала, что вышла замуж за принца, сильного, взрослого человека (Чарльз старше почти на тринадцать лет), мне самой была нужна помощь и защита, нужен совет и пусть не грудь, но плечо, в которое я могла бы поплакать, ища защиты. Но Чарльз не мог мне дать его.

Что было бы, избери и я грудь Камиллы для жалоб? Забавно…