Принцесса где-то там

Он сгрузил букет, папку и коробку на подоконник, а сам уселся в кресло, предварительно переложив валявшееся там барахло на диван. Не то, чтобы я была принципиальным противником чистоты и порядка, обычно на уборку у меня просто не оставалось времени. Пока он всем этим занимался, я позвонила в пиццерию на углу и заказала «пепперони» и «четыре сыра». Не лучшая пицца в городе, зато у них самая быстрая доставка.

— Как ты в целом, Боб?

— Нормально, — сказала я. — Как-то так, день за днем. Такие дела.

— Как Джон и Лиззи? Давно была у них последний раз?

— Гостила пару дней этим летом, — сказала я. — У них все нормально. Ждут внуков.

— А ты…

— Похоже, внуки задерживаются, — сказала я. — Мы с Дереком расстались.

— Это такой блондинчик?

— Это такой брюнетик, — сказала я. — Блондинчика звали Пол.

Мы помолчали.

Папа не особо интересовался моей личной жизнью, за что я ему была очень благодарна.

— Как только стемнело, на районе ошивался упырь, — сказал он без всякой связи с предыдущим разговором.

— Уверена, что ко мне это никакого отношения не имеет, — сказала я.

— Тебе виднее.

— Надеюсь, ты ничего с ним не сделал? — вампиры такие же граждане этой страны, как и прочие существа, и пока они не нарушают закон, мне они абсолютно неинтересны.

Но папа вырос в других местах, там, где к кровососущим не принято проявлять особой толерантности.

— Просто спугнул.

— И как ты его спугнул?

— Вот так, — папа скорчил страшную, по его мнению, гримасу. — Бу!

— К нам утром не поступит заявление о неопознанной горстке пепла? — уточнила я.

— Разве что у него случится инфаркт, — сказал папа. — Но это вряд ли. Он был совсем еще молодой.

— Э…

— Для упыря, — уточнил папа. — Сто-сто двадцать лет, на первый взгляд. Я не особо присматривался.

Вообще-то, считается, что в своем внешнем облике вампир застревает в момент обращения, если, конечно, он таким не родился сразу, поэтому определять их реальный возраст на глаз — дело неблагодарное. Но я не сомневалась, что папа знает, о чем говорит.

— Ну и черт с ним, — сказала я.

— Черт с ним, — согласился папа.

Мама на его месте уже бежала бы в церковь за святой водой, развешивала на стенах распятия и закупала чеснок в оптовых количествах. А папа Джон наверняка проверил бы, есть ли у него в наличии серебряные пули.

У меня, кстати, в наличии серебряные пули имелись, но папа Бэзил даже не стал об этом спрашивать. Кто-то может решить, что папа Бэзил — законченный пофигист, но я предпочитаю думать, что он верит в меня и мои способности о себе позаботиться.

* * *

В тот день, когда он привел меня домой из штата Мэн (обратный путь не занял много времени, мы словно шагнули с одной улицы на другую) заплаканная мама обняла меня, вручила тарелку с сэндвичами, кружку с горячим какао и отправила наверх. Поскольку папа Джон еще не вернулся из своей деловой поездки, мама с дядей Бэзилом заперлись вдвоем в его кабинете и принялись выяснять отношения на повышенных тонах.

Точнее, кричала в основном одна мама, а он тихо оправдывался в ответ. Я попыталась подслушивать, но не слишком удачно, потому что у меня получалось уловить только половину реплик. Кажется, мама утверждала, что это он во всем виноват, а дядя Бэзил говорил, что это не так.

— Это твоя вина! Если бы ты не влез в нашу семью, ничего этого бы не случилось, чертов ты сукин сын!

— Мы этого не знаем, Лиззи.

— Мы знаем! Тебе с самого начала не стоило лезть в ее жизнь! Когда ты ее бросил, это, наверное, было лучшим твоим поступком в жизни, лучшим, что ты мог для нее сделать, так какого черта ты снова тут появился?

— Я же не знал… — тут неразборчиво.

— Ты пытался сделать все правильно, обставить все красиво, и посмотри, чем все закончилось! Я чуть не потеряла мою девочку!

— Нашу девочку.

— Нет! Ты больше не имеешь к ней никакого отношения! Убирайся! Я не хочу больше видеть тебя в своем доме!

— Я не понимаю, в чем ты меня обвиняешь, Лиззи…

Я тоже не понимала, в чем его вина. По моему глубокому убеждению, виноват в произошедшем был только Пеннивайз — Клоун из Ада, а папа Бэзил вообще герой и молодец, убил чудовище и спас мне жизнь, а может быть, и не только ее. Ведь Пеннивайз заманил меня в ловушку, Пеннивайз пытался затащить меня под землю и сделать меня частью своей чудовищной канализационной коллекции…

Мне тогда было двенадцать лет, голова разрывалась от противоречивой информации, вдобавок, меня трясло от пережитого, и многого я тогда просто не понимала…

Как бы там ни было, с того дня папа Бэзил стал приезжать к нам в гости гораздо реже, а Дороти, оказавшаяся детским психологом, практикующим в соседнем городке (а своего детского психолога у нас не было), стала в нашем доме чуть ли не завсегдатаем. Родители еще пару недель не выпускали меня из дома, даже на крыльцо или на задний двор, было много разговоров и с мамой, и с Дороти, и с вернувшимся из командировки папой Джоном, а потом жизнь потихоньку начала налаживаться и возвращаться в прежнее русло.

Дети, кстати, пропадать перестали.

А потом, когда все уже, казалось бы, успокоилось, ко мне пришли кошмары.

* * *

Папа откусил «пепперони» и запил его глотком чая.