Принцесса где-то там

Медсестру звали Элли, она была маленькая, симпатичная, веселая и похоже, что я напоминала ей маленького брошенного щеночка, потому что она сразу же взяла надо мной шефство. Она взбивала мне подушки, поправляла одеяло, учила пользоваться пультом управления кроватью, спрашивала, достаточно ли комфортная температура в моей палате, а под вечер заявила, что просто обязана накрасить мне ногти. Она была настолько энергична и настойчива, что спорить с ней не было никакой возможности, и я согласилась.

Она притащила с собой целый маникюрный набор, одних ножниц там было штук пять, какие-то щипчики, палочки из апельсинового дерева для удаления кутикул, множество пилочек и черт знает, чего еще, и только шлифовального станка, там, пожалуй, и не было.

Я вручила ей левую руку, и она тут же спросила, когда я последний раз делала маникюр.

— Я не помню, — призналась я.

— А чем ты обычно стрижешь ногти?

— Ножничками из комплекта швейцарского армейского ножа.

Она сокрушенно поцокала языком.

— Ничего, сейчас мы наведем тут порядок.

— Угу, — сказала я.

И она принялась за работу.

* * *

— От лица всего агентства я хотел бы принести вам извинения за сегодняшний вечер, мисс Кэррингтон, — сказал агент Джонсон, ведя «Кадиллак» по улицам ночного Города. На мой взгляд, он мог бы ехать и быстрее, но делать ему замечания не было ни сил, ни желания.

— Очень мило.

Потерять сознание так и не удалось. В машине было прохладно — эти скоты ездят в костюмах, а на мне остались какие-то лохмотья, сидеть было больно. Я попыталась лечь на сиденье тем боком, в который меня меньше пинали, меня начала бить дрожь.

— Там где-то должен быть мой плащ, — сказал агент Джонсон. — Укройтесь, а я сделаю климат потеплее.

А вот аптечку он мне не предложил. Может у них и вовсе ее не было, аптечки-то.

Я пошарила рукой, нашла его плащ, кое-как в него закуталась.

— Мясник, значит?

Видимо, агент Джонсон решил, что по правилам хорошего тона он всю дорогу должен развлекать меня светской беседой. Я не стала ему отвечать.

— Почему вы его сразу не застрелили? — продолжал он.

Потому что я не знала, что он Мясник, а у меня нет привычки стрелять во всякого встречного? Потому что до этого я застрелила уже пятерых и была немного не в себе?

— Мы пытались приехать раньше, мисс Кэррингтон.

— И что же вам помешало?

— Машина заглохла. Просто не заводилась, хоть ты тресни.

— Вот эта самая машина, на которой мы сейчас едем?

— Да.

— И как вы ее починили?

— Никак. Она потом сама завелась.

— Очень интересная история, — сказала я.

Новенький «кадиллак» сначала не завелся, а потом завелся. И так три раза, потому как в распоряжении агентов ТАКС явно не одна машина. А еще пробки, на светофорах в «зеленую волну» не попали, и по дороге пришлось останавливаться, чтобы слепую старушку по пешеходному переходу перевести.

— Нет, правда, — сказал он, верно истолковав интонацию, с которой я произнесла последнюю фразу.

— Да, конечно.

— А что произошло в ресторане?

Может, мне головой удариться, чтобы сознание наконец потерять? Хотя, как показывают последние события, со мной этот номер почему-то не работает.

Видимо, там одна кость. Сплошная.

— Как думаете, почему агент Смит начал стрелять? Ведь ваша миссия не предполагала…

— Я не знаю, — сказала я. — Я понятия не имею, что именно предполагала наша миссия, потому что до меня довели информацию в части, меня касающейся. А меня, похоже, тут вообще ничего не касалось.

— Ладно, — сказал он. — Извините еще раз.

Пошел ты, подумала я.

А еще в какой-то момент я подумала, что, учитывая контекст сегодняшнего вечера, он может отвезти меня и не в больницу, но мне уже было все равно.

* * *

На обе руки у Элли ушло примерно полтора часа, и в итоге она сделала мне французский маникюр. Прямо как в салоне, наверное. По крайней мере, я бы не отличила.

— Спасибо, — сказала я. — Очень мило.

— Теперь займемся пальчиками на ногах.

— Может, не надо?

— Надо, — решительно сказала она, перемещая свой стул на другой конец кровати. — Надо дарить себе маленькие радости. Ухаживать за собой. Позволить себе что-нибудь, чего ты раньше не делала.

— Угу, — сказала я.

На ногах у меня из бинтов только пальцы-то и торчали, наверное. И последний раз я красила там ногти еще во времена учебы в колледже, когда познавала свое тело и экспериментировала со своей сексуальностью.

Полгода экспериментов. Эх, были же времена…

— В какой цвет будем красить?

— Мне все равно, — сказала я. — Давай так же, как на руках.

— Фи, — сказала она. — Год назад это, может быть, и прокатило бы, но сейчас это считается моветоном. Но оттенки должны гармонировать друг с другом.

— Я в этом ничего не понимаю, — сказала я.

— Где же твое чувство прекрасного?

— Сдала его в ломбард, чтобы купить свой первый пистолет, — сказала я. — Зачем ты со мной возишься, Элли? Неужели тебе не надо домой или еще куда-нибудь?

Она пожала плечами.

— Я живу одна, а Стиви, это мой молодой человек, я тебе рассказывала, в отъезде до выходных.

Она и правда рассказывала. Она мне уже много чего успела о себе рассказать.

— Это не значит, что у тебя не может быть других дел. Так зачем?