Принцесса и Гоблин (др.перевод)

К приходу Питера гроза почти утихла, однако дождевые потоки были такими стремительными и такими бурлящими, что нечего были и думать отправить принцессу вниз по горной дороге в её большой дом, да и Питеру с Керди небезопасно было пытаться туда попасть в сгущающихся сумерках.

— Твои домашние будут ужасно беспокоиться о тебе, — сказал Питер принцессе, — но тут уж ничего не поделаешь. Нужно дождаться утра.

С Кердиной помощью огонь в конце концов был разожжён, и мать принялась готовить ужин; после ужина все по очереди развлекали принцессу рассказами, пока её не начало клонить в сон. Тогда Кердина мать уложила её в кровать Керди, находившуюся в крохотном и уютном чердачном помещении. Как только Айрин оказалась в постели, далеко-далеко внизу она увидела сквозь маленькое окошко, пробитое в крыше, люстру своей прабабушки. Принцесса любовалась прекрасным серебряным шаром, пока её не охватил глубокий сон.

30. Король и поцелуй

Солнце на следующее утро поднялось яркое-преяркое, и Айрин сказала, что дождик умыл его лицо, чтобы оно давало больше света. Стремнины всё ещё с рёвом несли грязь и воду со склонов горы, но они основательно сузились и при свете дня уже не представляли опасности. Покончив с ранним завтраком, Питер отправился на работу, а Керди с матерью снарядились отвести принцессу домой. Нелегко было оставаться сухими, перебираясь через ручьи: Керди вновь и вновь приходилось переносить девочку на руках, но наконец они выбрались на более широкий участок дороги и неторопливо зашагали к принцессиному дому. И что же они увидели, сделав последний поворот? Всадников королевского отряда, въезжавших в ворота!

— Ой, Керди! — воскликнула Айрин, радостно всплеснув руками. — Мой папа-король приехал!

Стоило Керди это услышать, как он схватил девочку на руки и припустил полным ходом, крикнув матери:

— За мной, матушка! А то короля хватит разрыв сердца; он и узнать не успеет, что принцесса спасена!

Айрин обхватила его за шею, и мальчик помчался со своей ношей словно олень. Когда он вбежал сквозь ворота во двор, то увидел возвышавшегося на своей лошади короля и обступивших его обитателей дома, которые рыдали, не смея поднять глаз. Король не плакал, но его лицо было белым, как у мертвеца, и казалось, что он вот-вот рухнет замертво. У приехавших с ним воинов, ещё не успевших спешиться, на лицах был написан ужас, но их глаза пылали гневом. Они ждали от короля только слова, чтобы взяться за дело, — только никто не мог сказать, за какое именно.

Накануне стражники, оставленные королём при доме, после безуспешных поисков принцессы решили, что её похитили, и бросились вслед за гоблинами сквозь отверстие в полу винного погреба. Но оказалось, что беглецы умело заделали ход в самом узком месте, и без рудокопов с их инструментами ничего нельзя было сделать. Но никто не знал, где находится рудник, а те, кто отправился на поиски, были застигнуты в дороге грозой и не успели ещё даже вернуться. Бедный сэр Уолтер пуще других сгорал от стыда и почти надеялся, что король прикажет отрубить ему голову, настолько невыносимо ему было воображать себе ясное маленькое личико принцессы в окружении ужасных гоблиновых рож.

Когда Керди вбежал во двор с принцессой на руках, все стоявшие там были так поглощены своим горем и устрашены присутствием короля, что на его появление никто не обратил внимания. Он же подбежал прямо к королю — вернее, к его лошади.

— Папа! Папа! — закричала принцесса, протягивая к нему руки. — Я здесь!

Король воззрился на неё. Цвет вернулся его лицу. Он издал невнятный звук. Керди приподнял принцессу повыше, король склонился и принял её из рук мальчика. В ту минуту, как он прижал её к своей груди, огромные слёзы побежали вниз по его щекам, падая на бороду. А стоящие вокруг от радости подняли такой крик, что испуганные лошади встали на дыбы, залязгали доспехи всадников, и горные кручи откликнулись своим эхом. Угнездившись на груди своего отца, принцесса весело приветствовала собравшихся, а король всё не отпускал её вниз, пока она не рассказала ему о своих приключениях. Только она больше рассказывала про Керди, чем о себе самой, и большую часть из того, что она говорила о себе, никто не мог понять, кроме короля и мальчика, который стоял у королевского колена, поглаживая гриву огромной белой лошади. А когда принцесса рассказывала о действиях Керди, сэр Уолтер и прочие подтверждали её слова кивками, даже Лути присоединилась к похвалам его смелости и неутомимости.

Керди не произнёс ни слова, только спокойно взглянул снизу вверх в лицо королю. Его мать стояла с краю толпы слуг, с удовольствием слушая рассказ принцессы — ей приятно было слышать про подвиги своего сына. Но вот принцесса вспомнила о ней.

— А вот его матушка, папа-король! — воскликнула она. — Посмотри — вон там. Она такая добрая мама, и она была так ласкова со мной!

Толпа раздвинулась, когда король сделал знак женщине выйти вперёд. Она подчинилась, и он подал ей руку, но не в силах был говорить.