Принцесса и Ястреб

– Да. Как когда стараешься не уснуть, но сон сильнее. Тяжело, давит, но ты все равно хочешь провалиться. Понимаешь?

– Да. Понимаю.

Растягивать было невыносимо трудно. Короткие толчки не приносили облегчения ни ему, ни ей.

– Еще долго?

– Если медленно, то да.

– А если быстро?

– Тебе не понравится.

– Мне и так не нравится.

Сморгнув пот, заливающий глаза, он коротко усмехнулся: да она отвешивает комплимент за комплиментом его способностям!

– Пожалуйста, хватит. Мне кажется, что я сейчас закричу.

Он лизнул ее щеку.

– Кричи. Тогда кричи, мышонок.

Он перестал сдерживаться, наращивая темп и амплитуду движения, от резкости движений она стала вырываться, упираясь ему в грудь обеими руками, он схватил ее за плечи, удерживая, не давая пошевелиться. Она действительно вскрикивала, не в силах терпеть, и когда он наконец-то кончил, упав на нее всей тяжестью расслабленного тела, то оба протяжно выдохнули: один от удовольствия, другая – от облегчения.

Ужасно тянуло на секунду прикрыть глаза и уснуть до утра, уткнувшись в ее мягкую грудь, но он видел, что у девушки на глазах блестели слезы. Перекатившись на бок, он погладил ее по щеке.

– Не плачь.

– Я не плачу. Я хочу домой.

Она попыталась подняться, но он не пустил, обхватил ногами.

– Нет.

Шелена не стала спорить, только закрыла глаза, смиряясь. Уже все равно.

– Это не всегда так. Будет лучше.

– Да. Знаю. Мне говорили.

– Кто?

Она неопределенно махнула рукой.

– Другие… девушки. Все хорошо, принц. Спасибо.

– Спасибо? – от нелепости фразы сонное настроение слетело с него. –Ты говоришь мне спасибо? За что, дери меня Ланселот?

– Ты был ласков со мной. Говорил. Обращал внимание на то, что я чувствую. Это не всегда так.

– Тоже другие девушки говорили?

– Да.

Что он мог ей ответить? Пообещать неведомое наслаждение, омут страсти и ласки, радость прикосновения девчонке, которая со всей уверенностью благодарила его за то, что он не вел себя с ней как животное в ее первый раз? «Хотя хотел». Слова были бессмысленны сейчас.

«Я все исправлю. Дай мне время»

Прижав ее к себе теснее, обнимая – и удерживая в плену – он уснул, вдыхая запах ее волос, пахнувших полынью.

***

Что-то сдавливало ему грудь, не пропускало воздух. Глаза были залеплены мокрым и тяжелым. В панике ища ориентир, он схватился за что-то горячее и живое. Вдавливая пальцы в невидимую опору изо всех сил, рванулся вверх, к блеску солнца, прочь из толщи грязной и мутной воды. Что он делал под водой? Мотая головой, как бездомный пес, стряхнул с век ил и песок, щурясь от боли разодрал склеенные ресницы, и увидел… себя. Он держал себя на руках? Сдерживая крик, рвущийся из глубины живота, взмахнул руками и увидел, что они женские.

«Это сон. Чужой сон»

Теперь все стало понятно и, легко отойдя в сторону, он огляделся. Это место ему было знакомо. Глухой лес, редкие лучи пробиваются сквозь кроны густых сосен. Непроходимая топь и на краю болота он сам, держит в руках вырывающуюся из последних сил девушку.

«Меня затянуло в ее кошмар»

Он шагнул за ней, собираясь вынести туда, где безопасно, как уже делал в прошлый раз, но сегодня она увидела его.

– Пойдем со мной.

– Нет. – Она извернулась ужом и побежала прочь, в чащу леса.

Но она не умела так справляться со сновидениями, как он.

Сделав шаг, он снова оказался впереди.

– Глупая, ты потеряешься.

– Пусть так.

– Ты устала. Ты не знаешь дороги. Дай мне руку.

Он протягивал ей руку, терпеливо ожидая.

– Я боюсь.

– Я знаю. Доверься мне.

И она взяла его за руку.

– Хорошо. Отведи меня домой.

Глава 12.

Справедливости ради надо признать, что девять из десяти наших с Хавьером скандалов заканчивались в течении получаса после того, как начинались. Хватало объятия, иногда шутки, иногда нужно было дать перекипеть мимолетной злости – и все снова становилось хорошо до следующей бури в стакане. Мы так жили и не мыслили жить по-другому.

Но иногда мы ссорились по-настоящему.

Уже три дня в нашем доме царила холодная тишина. Мы проводили время и спали в разных комнатах, тщательно следя за тем, чтобы не пересекаться ни в кухне, ни в ванной. Я переживала обычным для себя способом: отмораживала любые мысли, причинявшие боль: мне все равно, все это происходит не со мной. Как чувствовал себя Хавьер, я не думала.

Утром 24 апреля я вышла на кухню с нотбуком. Хавьер уже был там, прислонившись к столешнице, он ждал меня, хотя мы и не сговаривались заранее.

Кире и Джошу исполнялось сегодня одиннадцать лет и ради того, чтобы наши дети увидели в экране обоих родителей вместе, мы оба были готовы засунуть в задницу свою обиду. Ненадолго.

Сухо кивнув и стараясь ни смотреть друг на друга, ни дотрагиваться руками, мы нацепили радостные лица, и я нажала на вызов.

– Мама! Папа!

При виде здоровых, веселых детей моя улыбка стала настоящей.

– Любимые! С днем Рождения!

– Посмотрите! Посмотрите, что у нас! – сияя счастливыми мордашками, они тыкали в монитор … двумя мохнатыми мордами…

– Собаки? У вас собаки?

– Да! Правда, они милые? Моего зовут Бэтмен! А мою Эльза!

Я перевела взгляд на родителей:

– Серьезно? Два бигля?

Вид у них был виноватый. Но только слегка.