Принцесса и Ястреб

– Ты сказал: если сопротивляться – больно. Это тоже как в постели. Возьми силой – и разорвешь. А если не сопротивляться, если тебя приглашают – тогда что? Приятно?

Кай искренне удивился.

– Шелена, я не знаю. Поверь, никто никогда не звал меня в свою голову по доброй воле. Не думаю, что ты права.

– Давай проверим.

– Что?

– Нет, правда. Давай проверим. – она извернулась в его руках и теперь смотрела прямо на него, любопытство и жажда исследования сверкали в зеленых радужках.

Он попытался отказаться, предчувствуя, что ничем хорошим эта затея не обернется, но уже поддаваясь ее заразительному энтузиазму, попадая под обаяние безумной идеи, признаваясь себе, что хочет проникнуть в глубину ее сознания еще раз.

– Нам надо придумать слово, которым ты меня остановишь.

– Как насчет "хватит"?

– Нет. Не подойдет. Люди часто просят прекратить, хотя на самом деле хотят, чтобы ты не останавливался. Нужно осознанное слово.

– Что-то мне не хочется слышать, откуда ты все это знаешь…23 Например?

– Красный.

– Красный?

– Да. Цвет крови, опасности. Если тебе кажется, что все зашло слишком далеко, или просто больно, страшно, ты не хочешь продолжать, ты говоришь красный и я сразу же прекращаю.

– А если я скажу желтый?

– Значит, ты на грани, и я должен замедлиться.

– Эй, эй, я же пошутила!

– А я – нет.

– Ты правда не смеешься сейчас надо мной?

– Нет. – он был предельно серьезен. – И лучше бы тебе мне поверить.

Кай приподнял ее подбородок, так, чтобы смотреть прямо в глаза. Это было первое препятствие и, разорвав зрительную преграду, он попадал внутрь. Но сегодня он ждал, пока его пригласят. Глаза девушки были широко раскрыты – и непроницаемы. Глупая затея.

– Ничего не выйдет, – с легким сожалением проговорил он. – Твой инстинкт самосохранения сильнее тебя – и это правильно. Противоестественно открывать кому-то свой разум.

– Я просто не понимаю, что надо делать. Если бы ты научил, возможно, дело пошло бы быстрее.

Он пожал плечами. Как можно научить дышать?

– Я не знаю, как объяснить. Я вижу двери, они закрыты. Я могу их сломать. Но впустить меня можешь только ты.

Шелена кивнула.

– Впустить тебя. Что-то вроде расслабься и получай удовольствие?

Кай вытаращил глаза:

– Откуда в тебе столько дрянных сведений?

– А, это все те же знакомые девушки.

– Я начинаю сомневаться в их порядочности.

– И правильно. Тааак. – она глубоко вдохнула, а потом подняла голову.

– Давай попробуем еще раз.

– Ох – Шелена улыбалась, но лицо побледнело, и она положила руку на живот, как будто боялась, что ее вот-вот вырвет. – Признаю, это не самая блестящая из моих идей.

– Красный?

– Нет. – глотнув воздуха, она взяла себя в руки. – Желтый, ужасно желтый. Но не красный.

Он ослабил свое присутствие, совсем немного, она кивнула:

– Так лучше. Что теперь, высочество?

– Ты мне скажи. Это я у тебя в гостях.

– Прости, конфеты закончились. – он не улыбнулся, и она виновато признала:

– Я всегда по-дурацки шучу, когда нервничаю. Может, ты меня поцелуешь?

– Здесь? Как ты это представляешь? Ты даже не видишь меня. Только ощущаешь.

– И поверь, очень хорошо ощущаю. Мне кажется, ты у меня даже за глазными яблоками. Ну а ты, ты меня можешь видеть?

На самом деле он мог.

– Допустим.

– Что я делаю?

– Пытаешься делать вид, что все идет по плану.

– Да, это похоже на меня.

Он решился. Поцеловал ее – представил, что целует – всего лишь коснулся губами – это было ново, пугающе, волнующе.

– Ну как?

– Как будто меня целует призрак. Или невидимка.

– Красный?

– Еще.

Он больше не останавливался. Сначала это было похоже на физическую близость – память цеплялась за материальное воплощение, но под нажимом его ласк она постепенно истончалась, исчезала. Сами собой раскрывались двери и сияли секретами, заманивая его. Уже не нужно было видеть – он и так чувствовал ее везде, ласкал ее нервы, сосуды и ткани, держал в руках ее сердце.

– Что ты чувствуешь? – он был влюблен, покорен, победитель.

– Так хорошо… – ее голос едва шелестел. – Невыносимо… горько… и сладко… Мне кажется, я сейчас растворюсь в тебе…

Даже удар кинжалом не подействовал бы на него сильнее. Он вытолкнул себя из нее, резко, яростно, стремительно. Затылок ожгло – стукнулся о каменную стену. Не обращая внимание на острую боль, на кровь, текущую по волосам, склонился над лежавшей навзничь девушкой. Ее зрачки под полуприкрытыми глазами заливали радужку черным бессмысленным светом, на мягких, расслабленных губах блуждала пьяная улыбка.

Не размышляя, не зная, что делать, молясь и матерясь всем богам и ебаным рыцарям сразу, он ударил ее по щеке, сначала один раз, потом другой, но только на третий раз она слабо застонала.

– Не надо, Кай.

Жива. В своем уме. Сука.

Он опустил взгляд на руки: они тряслись, как у параличного пьяницы, кишки выворачивались узлом. Он едва успел встать на четвереньки, как его начало рвать самым некоролевским образом.

Отблевавшись, откашлявшись сухим лающим голосом, он так и не смог перевести дух. Хотелось что-нибудь сломать, разбить, выбить ужас, притаившийся в костях.